Евгения Горац - Конец Сезона Ураганов

– У тебя отличная память, детка, – усмехнулась гостья. – Тебе повезло – мне как раз нужна такая помощница.

Я не успела ответить. Мои родители заговорили одновременно. Мама сказала, что у меня нет таланта ни к волшебству, ни к кулинарии, а папа просто заорал, что никогда на это не согласится. Нам с Изой велели идти в свои комнаты. Я послушалась, но у меня стучало сердце, а по щекам катились слезы: подумать только – известная колдунья пожелала сделать меня своей помощницей, а родители не разрешают. Ну что меня ждет? Замуж меня никто не возьмет – ни красотой, ни домовитостью я не отличаюсь. Правда, папа обещал дать мне приданое богаче, чем Изе, – как старшей дочери, но я-то знала, что мою красивую и домовитую сестру возьмут и без приданого. А если даже кто-то захочет на мне жениться, хотя бы для того, чтобы породниться с семьей волшебника, то мне придется жить в чужом доме, подчиняться чужим правилам, угождать мужу и его семье… Таков порядок вещей. Раньше я думала об этом вскользь, но сейчас меня охватило отчаяние. Когда родители умрут, дом достанется Фабиану. Он женится, у него будут дети, а я останусь жить в своей комнате и мне все равно придется подчиняться новым правилам. Брат меня любит, но кто знает, как ко мне будет относиться его жена. В монастырь идти – нет… это скучно и дочь волшебника туда все равно не примут. А вот быть помощницей колдуньи – это, по крайней мере, интересно. Хоть я не волшебница, но я бы старалась изо всех сил и могла бы многому научиться.

Я хотела кинуться обратно, и умолять родителей отпустить меня, но тут в дверь постучали. Это был Вил, мой добрый кузен. Он сказал, что папа и колдунья Крейтервейс поссорилась в очередной раз и она ушла, хлопнув дверью и пообещав отомстить.

Я проплакала всю ночь. За завтраком папа сказал, что по молодости я не понимаю простой вещи: безразлично, как к тебе относится колдунья такого класса, как Крейтервейс. Ненавидит ли она тебя или проявляет расположение – тебе не повезло в обоих случаях. Грубо говоря, в первом случае, она попытается превратить тебя в змею или крысу, а во втором – в павлина. Если хочешь избежать неприятностей, нужно держаться от нее как можно дальше, что он сам намеревается делать и нам всем рекомендует то же самое.

Ближе к вечеру брат и кузен предложили прогуляться по набережной. Над серыми волнами пролетали гуси – наверняка, в дивные далекие края, где вечное лето. И я подумала, что хорошо бы стать птицей, парить в небесах или лететь куда вздумается, видеть с высоты города и страны… Птицы исчезли из виду. Я очнулась. Брат и кузен обсуждали вчерашний визит колдуньи Крейтервейс. Я слушала, изо всех сил стараясь скрыть интерес.

Из их разговора я поняла, что суд о принадлежности земли на окраине города состоится завтра. У мага Ирвина нет возможности выиграть это дело без важного документа, который считается утерянным – есть только свидетели, которые помнят, что такой документ существовал. Значит, земля останется во владении советника герцога – и это вроде бы на руку колдунье Крейтервейс, потому что, выиграв дело, Ирвин точно выгнал бы ее из Фейервилля – они старые враги. Вчера она явилась, чтобы удостовериться в том, что документ «не будет найден» – папа ей это когда-то обещал. Но прогулка по Фейервиллю каким-то образом изменила ее планы. Она заявила, что эта земля должна перейти в ее собственность. И потребовала, чтобы папа отдал ей этот документ, а она распорядится им по своему усмотрению. Разумеется, она была готова щедро заплатить за это – чистым золотом или колдовскими услугами. Но папа рассердился, отказался отдать ей документ и буквально выгнал ее из дома. Если раньше он не возражал, чтобы земля осталась во владении советника герцога, то сейчас решил подыграть старому Ирвину взамен на обещание, что тот никогда не продаст землю колдунье Крейтервейс. Папа сожалел, что рассердил ее, но выигрышного варианта не было – в любом случае, она была бы недовольна. Во всем виноват Ирвин, который начал эту тяжбу. Сидел бы тихо, мы об этой колдунье никогда бы не слышали – она крайне редко выходит из дому. И дом ее найти никто не может.

Еще я узнала, что папа – прямой наследник дяди Ирвина. То есть, если земля достанется Ирвину, то после его смерти она переходит во владение нашей семьи. Но папа, похоже, в этом не заинтересован.

– А интересно, – сказала я, – почему колдунья хотела купить эту землю? Что там особенного? И зачем она Ирвину? А давайте пойдем туда и посмотрим.

Брат и кузен переглянулись. Уже смеркалось и мы договорились пойти туда завтра.

В этот день я проснулась поздно и позволила себе немного понежиться в постели – будто чувствовала, что это последний день в родном доме, и даже – в этой сущности. Родителей дома не было. Брат, сестра и кузен уже ждали меня к завтраку. Я помню даже пшенную кашу на молоке с ломтиками яблок и ореховой крошкой в фарфоровом блюде с высокими краями – последний завтрак, приготовленный моей дорогой мамой. Иза узнала, куда мы идем, и напросилась с нами.

Шли мы довольно долго. Вил привел нас к окраине города. «Спорная» земля была огорожена высоким частоколом, но Вил нашел лазейку. Ничего особенного тут не было: обычные дома с черепичными крышами и ухоженными садиками, кривые улочки, колодец, мастерские. Одна из улиц привела нас к небольшому рынку. Несколько прилавков с грушами, яблоками, тыквами и другими дарами осени. Иза пожаловалась, что замерзла. Фабиан купил всем горячего яблочного сидра и по пирожку с капустой. Перекусив, мы пошли дальше и вскоре увидели полуразрушенные дома, покосившиеся заборы и заброшенные сады. Вил сорвал с груши подмороженные плоды. Мы сели на поваленное дерево у ручья и съели груши. Потом Фабиан сказал, что тут кто-то есть. Их не видно, но они есть – так подсказывает ему чутье волшебника. Он даже поводил руками по воздуху, будто искал невидимых людей. Возможно в тот момент нам следовало испугаться и вернуться. Но мы пошли дальше и увидели необыкновенно красивое и ясное озеро, обрамленное камышом, в нем, как в зеркале, отражались белоснежные облака, а на берегу гуси пощипывали травку. Мы очень удивились – как мы могли не знать, что тут есть озеро? И тут мы с Изой закричали одновременно – я оглянулась и увидела, что тропинка исчезла, а за нами колышутся высокие травы. В этот же момент мимо Изы пробежал какой-то зверек – кажется, это был обычный енот, но ее визг был куда громче моего возгласа изумления. От наших голосов покатилось эхо – оно было неестественно громким и долгим. Мы бросились было обратно, взявшись за руки, чтобы не потерять друг друга в зарослях, но тут перед нами выросла обнаженная девушка, в ее длинных светлых волосах запутались гусиные перья. Мой брат и кузен густо покраснели. Вил даже прикрыл глаза ладонью – у него уже была невеста и он, видимо, решил, что созерцание нагой девы приравнивается к измене.