Дмитрий Дегтев - Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943

В первые дни января в районе Сталинграда стояла теплая и пасмурная погода. Советская авиация вообще не летала, а люфтваффе делали все возможное для снабжения 6-й армии.

1 января советские наблюдатели зафиксировали пролет 112 транспортных самолетов над кольцом блокады. И эта цифра была близка к реальной. По немецким сведениям, было осуществлено 130 рейсов в «фестунг», из которых 73 было на счету экипажей Ju-52 (39 успешных) и 57 на счету экипажей He-111 (39 успешных). 6-я армия получила 205 тонн грузов. «1 января 1943 года продолжился „старый танец“, при этом повсюду было слышно только слово „Сталинград“ , – писал Й. Вольферсбергер из 5./KG27. – Для нас это большая моральная нагрузка. Когда мы спали ночью, каждый из нас с ужасом думал о судьбе этих солдат. Чтобы что-то сделать и не смотреть праздно, мы всегда были готовы к вылету. Молча мы влезали в кабину, чтобы принять команду на старт, так же молча мы снова покидали ее. Самолет загружен так, что мы даже не смогли пролезть через нижний люк, а забрались на свои места по крыльям. Было серое небо, всюду серое, словно весь мир сговорился против нас. Мы поднялись примерно на 2000 м и взяли курс на цель. Полная тишина в кабине, пока вдруг вокруг нас не загрохотали зенитки в районе Калача-на-Дону. Но снаряды прошли мимо. Учитывая жестокую судьбу стольких товарищей, мы не ощущали этой опасности. Немного надавив на дроссель, мы снова избежали опасности. Однако теперь навигационные значения и расчеты уже не совпадали, и можно было вывалиться из облаков не над аэродромом Питомник, а уже за Волгой. Так было и на этот раз, Волга все еще замерзала и потому не сразу различалась. Итак, пока нас не „предупредили“ русские зенитчики, мы находились над станцией Котлубань, от которой до Питомника курсом примерно 220 градусов можно было добраться за две минуты. Приземление прошло быстро. Все шло как по маслу, потом мы снова подняли на борт восьмерых раненых и взяли курс на Морозовскую».

Потери воздушного моста на сей раз составили 3 самолета. Пропали без вести вместе с экипажами: Ju-52 W.Nr. 5924 «4V+FL» из KGr.zbV9, He-111H-5 W.Nr. 3667 «CM+KE» из KGr.zbV20 и He-111H-6 W.Nr. 7968 «G1+DF» из St.IV/KG55.

На следующий день советские наблюдатели зафиксировали пролет только 21 транспортника в котел. Это было связано с упомянутым выше перебазированием самолетов на другие авиабазы и плохой погодой.

3 января наши пехотинцы и зенитчики снова наблюдали, как десятки «Хейнкелей» и «Юнкерсов» пролетают над их головами и дулами орудий, разными курсами направляясь в котел. По немецким данным, было осуществлено 123 рейса, из которых 31 был на счету экипажей Ju-52 (18 успешных) и 92 на счету экипажей He-111 (79 успешных). Они перевезли 168,4 тонны грузов. Среди них были и бомбардировщики He-111 из KG27, выполнившие в этот день 48 вылетов в котел (22 днем и 26 ночью). «3 января мы летали рейсами из Новочеркасска для снабжения котла и для транспортировки раненых днем и ночью , – сообщалось в одном из рапортов 2./KG27. – В основном мы приземлились на полевом аэродроме Питомник, не обращая внимания на погодные условия. Иногда нижняя граница облаков находилась на высоте 50—100 м. В непосредственной близости от посадочной полосы находились маяки, к которым мы спускались по спирали. Одновременно взлетали другие самолеты. Так что это прибытие и отлет всегда были щекотливым делом. Сам аэродром едва ли можно было не заметить при виде земли, так как вокруг него и его окрестностей находилось несметное количество поврежденных и разбитых самолетов.

Ночные посадки были особенно нервными. Мы видели лишь простую светящуюся тропу. Один раз я кружил над аэродромом более часа, потому что стартовый пост постоянно включал и выключал эту световую дорожку. Русские бомбардировщики выстраивались в круг и бросали бомбы на нее! В итоге я просто приземлился в темноте с включенной посадочной фарой. К счастью, я не скатился в бомбовую воронку… Мы в основном доставляли еду. В бомбовых отсеках висели контейнеры со снабжением, а в проходах лежали сложенные в кучу хлеб и ящики с консервами. Голодные армейские солдаты разгружали машины, и они часто скребли по земле ломаные хлебные крошки. Украсть что-либо вряд ли кто-нибудь решался, опасаясь быть застреленным. Мы давали бедным товарищам то, что имелось в наших пайках. В обратный рейс мы обычно брали с собой 10 или более раненых, которые мерзли в фюзеляже».

Впрочем, померзнуть в фюзеляже было не самое страшное для солдат, получивших «обратный билет». Во время одного из обратных рейсов пропал без вести He-111H-6 W.Nr. 7896 «1G+AK» из 2./KG27 вместе с командиром этой эскадрильи. Самолет (пилот фельдфебель Вилли Вундерлих, штурман гауптман Бернард фон Хасселбах, бортрадист фельдфебель Зигфрид Ост, бортмеханик обер-ефрейтор Ханс Аллес и бортстрелок обер-фельдфебель Герхард Алтхуис) вылетел из Новочеркасска в 08.30 (по берлинскому времени) и после разгрузки в Питомнике взял на борт 7 раненых солдат. После взлета эскадрилья, как обычно, собралась в привычный в боевой порядок («цепь») и взяла курс на запад. Почти над всем маршрутом полета лежала закрытая облачная пелена. В такую идеальную летную погоду He-111 обычно держались прямо над облаками, чтобы иметь возможность быстро скрыться от советских истребителей. Но в данном случае ведущий He-111 почему-то полетел в 1000 м над облаками. Это позволило двум «охотникам» незаметно подкрасться сзади и сбить один самолет до того, как группа успела скрыться в облачности. В 10 км севернее Калача He-111H-6 «1G+AK» исчез из вида. Товарищи опытного гауптмана фон Хасселбаха были уверены, что экипаж погиб. В действительности бомбардировщик совершил аварийную посадку в районе Калача-на-Дону. «Экипаж в составе гауптмана, фельдфебеля и трех ефрейторов взят в плен», – сообщала по этому поводу советская сводка.

Кроме того, в районе Питомника были потеряны два Ju-52 (W.Nr. 3325 и W.Nr. 7587 «NB+GK») из KGr.zbV102, He-111Р-2 W.Nr. 2882 «9K+UA» из KGr.zbV5 и He-111 «L5+FH» из KGr. zbV5. Воздушные победы над Ю-52 в этот день были записаны на счет капитана В. Иченского из 563-го ИАП (в районе Песковатки) и старшего сержанта Г. С. Кравцова (в районе Бабуркина). He-111 W.Nr. 7049 из 2-й эскадрильи KG100 был поврежден зенитным огнем в районе Сталинграда, но сумел вернуться на базу. В его экипаже был ранен бортстрелок.

4 января в районе Сталинграда снова резко похолодало (до –11 градусов). Советские наблюдатели зафиксировали сразу 300 пролетов транспортников над кольцом блокады. По немецким данным, было осуществлено 170 транспортных рейсов (соответственно около 340 пролетов в обе стороны), из которых 103 было на счету экипажей Ju-52 (84 успешных) и 67 на счету экипажей He-111 (61 успешный). В «фестунг» было доставлено 270,9 тонны грузов, в том числе 107 тонн продовольствия (67 тонн хлеба).

Вечером во время возвращения из котла большая группа «Хейнкелей» из KG27 во время пересечения линии фронта была внезапно атакована советскими истребителями. В результате He-111H-6 W.Nr. 7702 получил повреждения (25 %), но благополучно долетел до базы в Новочеркасске. Экипажу He-111H-6 W.Nr. 4551 «1G+IL» из 3-й эскадрильи повезло меньше. В результате атаки были убиты бортстрелок и бортмеханик. Пилот фельдфебель Дитер с трудом смог совершить аварийную посадку в районе деревни Папчино (150 км севернее Новочеркасска). Бомбардировщик был полностью разбит, а раненые штурман и бортрадист были заблокированы в кабине. Единственный оставшийся на ногах пилот Дитер отправился за помощью, но заблудился в заснеженной степи. В то же время вылетевший на поиски самолета Fi-156 с врачом I./KG27 Й. Фёндрихом сам потерпел аварию из-за обледенения. В результате два раненых летчика всю ночь провели в кабине бомбардировщика и сильно замерзли, прокляв все на свете. Только утром Дитер прибыл с санной упряжкой, на которой раненых отвезли в Папчино. Какое-то время летчики отсиживались в крестьянской избе, пока за ними со второй попытки не прибыл санитарный «Шторьх» с Фёндрихом. В итоге, когда обмороженного обер-ефрейтора Эрнста Грёнинга 7 января наконец доставили в госпиталь в Ростове-на-Дону, врачам пришлось ампутировать юноше правую ногу. Но это была не самая жестокая «военная судьба»! 21-летний Грёнинг по крайней мере выжил и после тяжелых лишений вернулся на родину. Война для него закончилась. Будущая «военная судьба» других его товарищей была еще неизвестной.