Грегуар Шамаю - Теория дрона

Она не ссылается на операторов дронов, для этого ее книга написана слишком давно, но данный диспозитив, похоже, вполне подходит для подтверждения ее теории: он описывает случай вооруженного насилия в чистом виде, то есть сведенного к его активному аспекту, исключающему всякую витальную опасность. Именно нозологическую категорию PITS, возникшую относительно недавно, следует подтвердить эмпирически, если мы хотим что-то прояснить в дискуссии о травматизме операторов.

Стремительное развитие новых технологий дистанционного насилия призвано придать новое направление методам психоэтической проблематизации военного опыта западных обществ. Первые признаки этого уже проявляются. В государстве, оснащенном в значительной степени дронизированными вооруженными силами, мы неизбежно перейдем от изучения психических травм, связанных с подверженностью насилию, к травмам, связанным с совершаемым насилием. Поэтому непременно появится что-то вроде клиники для палачей, в которой будет проводиться психотерапия убийц, чтобы помочь им справиться со своим несчастьем.

Что пока оставляет нам две гипотезы относительно психической жизни пилотов дронов: или же это оружие способствует появлению безжалостных убийц, или же оно влияет на их психику таким образом, что их мучает чувство вины, которое может развиться в невроз. На практике жизнь реальных людей проходит между этими двумя полюсами. Вопрос же о том, какая участь представляется нам более завидной, остается открытым…

* * *

260 Freud, “Introduction a La Psychanalyse des nevroses de guerre”, Resultats, idees, problemes, l.PUF, Paris, 1984, p. 247.

261 Scott Lindlaw, “Remote Control Warriors Suffer War Stress: Predator Operators Prone to Psychological Trauma as Battlefield Comrades”, Associated Press, August 7, 2008.

261 Ibid.

263 Дискуссионный форум военного сообщества по адресу: www.militarytimes.com, “Thread: UAV Operators Suffer War Stress”, последнее обращение: May 2011.

264 Ibid.

265 Blake Morlock, “Pilot Is in Tucson; His Aircraft’s over Iraq Battlefield”, Tucson Citizen, August 30, 2007.

266 Matt J. Martin and Charles W. Sasser, Predator: The Remote-Control Air War over Iraq and Afghanistan, Minneapolis, Zenith, 2010, p. 31.

267 Peter W. Singer, Wired for War: The Robotics Revolution and Conflict in the 21st Century, New York, Penguin, 2009, p. 332.

268 Mark Mazzetti, “The Drone Zone”, New York Times, July 6, 2012.

269 “Come in Ground Control: UAVs from the Ground Up”, Airforce Technology, November 17, 2010, www.airforce-technology.com/features/feature!01998

270 Ортега представил результаты своих исследований в лекции “Combat Stress in Remotely Piloted/Unmanned Aircraft System Operations”, прочитанной в январе 2012 года в Брукингском институте совместно с Питером В. Сингером. Аудиоверсия его замечаний доступна по адресу: www.brookings.edu/ events/2012/02/03-military-medical-issues

271 Ibid.

272 Ibid.

273 «И мы еще не изучали по-настоящему, какая часть подобного чувства вины связана именно с этим. Мы знаем, что оно есть и что происходит нечто плохое.

Они начинают говорить об этом в своем кругу. Мы стараемся привлечь к этому больше капелланов, чтобы поместить их в безопасное окружение, а также больше сотрудников неотложной медицинской помощи и врачей». Ibid.

274 Знаменитый Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (DSM) (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам – англ.), опубликованный Американской психиатрической ассоциацией.

275 DSM-IV, Diagnosis ir Criteria, 309.81.

276 Ibid.

277 U. S. Marine Corps, Combat Stress – Army Field Manual (FM) 90–44/6-22.5, 2000.

278 Karl Abraham, цитируется no: Psycho-Analysis and the War Neuroses, ed. Ernest Jones. London, International Psycho-Analytical Library Press, 1921, p. 24.

279 Ibid.

280 Ibid. P. 247. Стоит отметить, что утверждение Фрейда относительно «отвращения к убийству» менее категорично, чем утверждение Гроссмана (которое я рассматриваю ниже). Вместо предположения о том, что сопротивление убийству является значимым антропологическим фактом, Фрейд подчеркивает, что конфликт возникает между противоречащими друг другу типами эго, а также указывает на опасность, которую представляет импульс убийства, освобожденный в условиях войны.

281 «Конфликт происходит между старым мирным эго солдата и его новым военным эго. Он становится все более острым по мере того, как мирное эго осознает, что его жизни угрожает опасность, связанная с безрассудством этого едва сформировавшегося паразитического двойника. Не менее верным представляется утверждение о том, что это старое эго защищает себя от смертельной опасности, спасаясь бегством в травматический невроз, или же что оно определяет себя по отношению к новому эго, которое угрожает его жизни». Фрейд. Цит. соч. С. 245.

282 См.: Rachel MacNair, Perpetration-Induced Traumatic Stress: The Psychological Consequences of Killing, Westport, CT: Praeger/ Greenwood, 2005.

Убивать на расстоянии

– Дорогой, у меня такое чувство, что ты где далеко <���…>

– Прости. Нет, я скорее здесь. Ты знаешь, сложно переключатся всякий раз, быть то там, то здесь.

Это как жить одновременно в двух местах.

Словно в параллельных вселенных…

Рассказ о жизни пилота дрона, 2010 283

Целью военных технологий наблюдения, отмечает Харун Фароки, является не столько производство репрезентаций, сколько «“оперативные образы”, то есть образы, которые не представляют объект, а являются частью операции» 284.

То есть цель в данном случае нужна для выцеливания: она предназначена не для того, чтобы представлять объекты, а чтобы оказывать на них воздействие, превращать их в мишени. Функционал глаза соответствует функционалу оружия 285.

Связующим звеном между ними будет изображение на экране, которое само является не столько непосредственной репрезентацией, сколько наглядным изображением, созданным в оперативных целях. На него можно кликнуть, а клик означает убийство. Но непосредственный акт убийства сводится к следующему: переместить указатель или стрелку на небольшие «интерактивные изображения» 286, крохотные фигурки, которые заняли место того, что когда-то было вражеским телом во плоти.

Эта процедура напоминает старый прием забивания гвоздей: практика состояла в том, чтобы «вбивать гвозди или втыкать иголки в восковую фигуру человека, против которого было направлено заклинание, возможно, изначально действительно заключалась в забивании гвоздей… однако со временем, по причине неудобств и риска для производящего процедуру, был выработан более подходящий метод: заменить его восковым “proxy” [24]живого человека. Подобная практика была известна под латинским названием defixio 287». Эта гипотеза о происхождении восковых кукол, конечно, надуманна, но в ней есть то, над чем можно поразмыслить. В метафорах выбора цели, которыми пользуются операторы, можно услышать странные отголоски этой архаической практики: «to pinpoint » (приколоть), «to nail » (пригвоздить)… То, что когда-то было магической практикой, стало приемом из арсенала высоких технологий.

Но само по себе колдовство, возможно, не исчезло.

Психолог и бывший военный Дейв Гроссман разработал теорию отвращения к убийству. Чем ближе человеческая цель, тем больше изначальное сопротивление, которое необходимо побороть, и наоборот, чем больше дистанция, тем проще перейти к действию. Следуя этой гипотезе, он построил кривую психических реакций, возникающих при использовании различных видов вооружения.