Грегуар Шамаю - Теория дрона

240 General Cardot, Heresies et apostasies militaires de notre temps, Paris/Nancy, 1908, p. 89, цитируется no: Francois Lagrange, “Les combattants de la “mort certaine”. Les sens du sacrifice а Г horizon de la Grande Guerre, Cultures et conflits, no. 63, 2006, p. 63–81.

241 Слова принадлежат генералу Драгомирову, цитируется по: Comte Р. Vassili, La Sainte Russie, Paris, Firmin-Didot, 1890, p. 134.

242 Мао Цзедун. Избранные произведения. Пекин: Изд-во литературы на иностранных языках. 1969, Т. 2. С. 196.

243 Гегель Г.Ф.В. Философия права / пер. с нем. Б. Г. Столпнера и М. И. Левиной. М.: Мысль, 1990. С. 362.

244 Выражение, использованное британским маршалом авиации Брайаном Барриджем: Jane Mayer, “The Predator War”, New Yorker, October 26, 2009.

245 См.: Edward N. Luttwak, Le Grand Livre de la strategie: de la paix et de la guerre, Paris, Odile Jacob, 2002.

246 John L. McLucas, Reflections of a Technocrat: Managing Defense, Air, and Space Programs During the Cold War, Maxwell Air Force Base, Air University Press, 2006, 141.

247 Этот фрагмент можно прослушать по ссылке: www.youtube.com/watch? v=t8-kNPKNCtg

248 На эту тему см.: Franck Barrett, “The Organizational Construction of Hegemonic Masculinity: The Case of the US Navy”, Gender, Work and Organization 3, no. 3 (1996): 129-42.

249 Беньямин В. Маски времени. Цит. соч. С. 361.

250 JDN 2/11: The UK Approach to Unmanned Aircraft Systems, цитируется no: Walter Pincus, “Are Drones a Technological Tipping Point in Warfare?”, Washington Post, April 24, 2011.

251 A1 Kamen, “Drone Pilots to Get Medals?”, Washington Post, September 7, 2012. Эта медаль в итоге появилась. См.: Andrew Tilghman, “New Medal for Drone Pilots Outranks Bronze Star”, Military Times, February 13,2013.

252 Cm.: Greg Jaffe, “Combat Generation: Drone Operators Climb on Winds of Change in the Air Force”, Washington Post, February 28, 2010.

253 Mark Mazzetti, “The Drone Zone”, New York Times, July 6, 2012.

254 Об этом понятии и парадоксе, которые теперь проявляются в самых различных видах деятельности, см.: Christophe Dejours, Souffrance en France, la banalisation de Finjustice sociale, Paris, Seuil, 1998, p. 108f.

255 Leah Libresco, “Brave Enough to Kill”, Unequally Yoked (blog), July 19, 2012, www.patheos.com/bloRs/ unequallyyoked/2012/07/brave-enough-to-kill.html

256 Alfred de Vigny. “Souvenirs de servitude militaire”, CEuvres, I, Bruxelles, Meline, 1837, p. 11.

257 Jane Addams, “The Revolt Against War”, в: Women at The Hague: The International Congress of Women and Its Results, Urbana, University of Illinois Press, 2003, p. 35.

258 Ibid. P. 34.

259 Ibid. P. 35.

Психопатология дрона

Самое страшное в военных неврозах – это, безусловно, внутренний враг.

Фрейд 260

Растиражированный прессой сюжет о «травматизме пилотов дронов» стал общим местом. Он воспроизводится, начиная с сообщения The Associated Press 2008 года, озаглавленного «Бойцы радиоуправляемых устройств страдают от стресса боя на расстоянии: операторы дронов Predator подвержены психологическим травмам точно так же, как их товарищи на поле боя» 261. Несмотря на броский заголовок, в статье не приводилось никаких фактов, позволяющих обосновать этот тезис. Напротив, журналист ссылался на различные интервью с операторами дронов, в которых «никто из них не сообщал о каких-то специфических расстройствах, связанных с их миссиями» 262.

Мы обнаруживаем похожий прием: эффект, производимый заголовком, за которым следует весьма расплывчатое опровержение в большинстве появившихся в прессе статей по вопросу.

В ответ на эти броские заголовки солдаты американской армии не стеснялись выражать свое презрение на военных форумах: «Что за сборище долбаных нытиков?.. Увольте их и найдите тех, кто может справляться со стрессом, сидя целый день в климатизированном фургоне и возвращаясь каждый вечер домой» 263. Или, в том же духе: «Мне вообще параллельна эта кучка задротов-программистов, которые выносят нам мозг про “трудности боевой службы” или “синдром посттравматического стресса”… да они вообще ни разу не были на передовой и в них ни разу не стреляли. Это оскорбление для тех, кто действительно идет в бой, когда в тебя действительно стреляют, вот им действительно приходится иметь дело с психологическими последствиями войны» 264.

Не без гордости подчеркивая свое отличие от тех, кого они считают сборищем доходяг, эти выразители мнения «классических» военных косвенным образом указывают на то, какую роль в дискуссии играла эта популярная в прессе тема. Акцент на предполагаемом травматизме операторов позволял одновременно приравнять за счет их общей психологической уязвимости (бойцы страдают от боевого стресса, как и операторы, поэтому они такие же бойцы, как и все остальные) и очеловечить их как акторов вооруженного насилия (несмотря на технологичность их вооружения, это не хладнокровные убийцы).

Если сделать акцент на психологических страданиях операторов, то это позволит ослабить аргумент о «ментальности Play Station», в соответствии с которым диспозитив убийства на экране способствует виртуализации осознания человекоубийства. Какое-то время назад, когда дроны еще не были постоянным предметом дискуссий в американской прессе, пилоты могли более-менее откровенно отвечать на заданные им вопросы. Что означает для вас убийство на экране?

Из прекрасного, если коротко:

О, это настоящий кайф для игрока! 265

Это как играть в «Цивилизацию», когда вы командуете юнитами и подразделениями в бою 266.

Это как видеоигра. Она может стать немного кровавой, но, черт побери, как же круто! 267

После подобных провалов в области связей с общественностью пресс-атташе пришлось скорректировать их стрельбу и проинструктировать своих подчиненных, потому что мы больше не находим подобных заявлений в интервью. Напротив, когда в 2012 году репортер The New York Times посетил базу дронов, он отметил: «Пилоты много раз говорили мне, как бы оправдываясь: “Мы здесь не в видеоигры играем”» 268.

Вот как Airforce technology [22], новостной сайт, посвященный оборонной индустрии, осмысляет этот дискурсивный поворот: «Хотя в начале мы полагали, что операторы дронов будут абстрагироваться от своих действий куда больше, чем персонал на поле боя, сегодня мы видим нечто прямо противоположное. Некоторые аналитики настаивают на том, что операторы слишком переживают по поводу того, что они делают, испытывая более сильный стресс, чем войска, развернутые в Афганистане» 269. Круг замкнулся, картина перевернулась. Они совсем не переживают опыт убийства, которое становится все менее реальным, совсем напротив, операторы крайне огорчены, до такой степени, что можно всерьез задаться вопросом: не заключается ли проблема в том, что они, «пожалуй, слишком переживают» за своих жертв («almost care too much»)?

Мы понимаем, что если бы они ничего не испытывали, то это стало бы этической проблемой. Но поскольку они убивают с чувством и даже, более того, проявляя саге [23], они могут продолжать заниматься этим с нашего одобрения. Подобная забота и щепетильность, предполагаемая эмпатия по отношению к жертвам, как это ни парадоксально, становится поводом для реабилитации убийства при помощи дронов в глазах общественности. Довод об эмпатии претерпевает те же изменения, что и приведенный выше довод о психологической уязвимости. Тогда как эмпатия по отношению к врагу в классическом виде тематизировалась как импульс для возможного сопротивления убийству, возможного предлога отказаться убивать врага, в этом дискурсе он используется, чтобы стряхнуть глянец с человечности, которая противопоставляется механизированному орудию убийства. Наблюдая за этой масштабной операцией по инструментализации этически-аффективных категорий для военных нужд, вспоминается совсем иной образ – крокодила, проливающего слезу, чтобы лучше переварить свою жертву.