Грегуар Шамаю - Теория дрона

Аргумент, парадоксальным образом построенный на риторическом напоминании о равноценности жизни (но, запомните это хорошенько, именно граждан ), в итоге приводит к иерархизации этой ценности, поскольку та же самая кровь, хотя и одинаково «красная», течет в жилах тех, кто является или не является гражданином государства-нации. Операция состоит в замене структурного различия между комбатантами и нонкомбатантами другим, которое одновременно его перестраивает и получает над ним преимущество. При этом настоящая разделительная линия в конечном счете сводится к иерархическому разделению национального и иностранного. И все это во имя «этики», которая является всего лишь скрытой отсылкой к самому свирепому национализму.

Долг государства-нации оказывается важнее универсальных обязательств, связанных с международным гуманитарным правом. Или, скорее, высказывается притязание на пересмотр универсальных обязательств, которое навязывает это право, опираясь на некий фундаментальный свод норм, горизонт которых сводится к частному долгу государства по отношению к своим гражданам. Тогда как право военных конфликтов устанавливает границы применения вооруженного насилия в отношении мирных жителей, кем бы они ни были, ревизионистская архитектоника Кашера и Ядлина пересматривает таблицу базовых категорий, превращая границу национального суверенитета в разделительную линию, по одну сторону которой жизни должны сохраняться в первую очередь, даже ценой уничтожения мирных жителей по другую сторону. Все это вплоть до полной непропорциональности, потому что сохранение жизни единственного солдата национальной армии может оправдать неисчислимые потери мирных граждан противника, поставленных на кон: «В соответствии с нашими нормами приоритетов долженствования, государство должно установить приоритет спасения жизни одного из своих граждан, даже если сопутствующие потери могут оказаться гораздо выше тех, что кажутся приемлемыми» 334. Теоретическое наступление Кашера и Ядлина направлено не только на принцип разделения, но и на принцип пропорциональности, который в таком случае бросается на алтарь сохранения жизни граждан.

Теоретикам справедливой войны эта доктрина показалась чем-то беспрецедентно чудовищным. Майкл Уолцер и Авишай Маргалит вступили в полемику с Кашером и Ядлином, решительно опровергая их точку зрения: «Их довод, если говорить откровенно, сводится к тому… что безопасность “наших” солдат важнее безопасности “их” мирных жителей. Наше принципиальное расхождение с ними состоит в том, что он ошибочен и крайне опасен. Он подрывает различие между комбатантами и нонкомбатантами, которое имеет решающее значение для теории права на войне (jus in bello)» 335. Они напоминают о том, что «ключевым средством остановить распространение войны является проведение разделительной линии между комбатантами и нонкомбатантами», и при этом добавляют: «Для Кашера и Ядлина больше не существует четкого разделения между комбатантами и нонкомбатантами. Но это разделение должно быть предельно четким, потому что его смысл состоит в том, чтобы ограничить войну теми и только теми, кто в состоянии причинять вред… Это основная линия рассуждения, которую мы защищаем: ведите ваши войны в присутствии нонкомбатантов из чужого лагеря так, как если бы они были вашими гражданами» 336.

Президент Академии наук Израиля Менахем Яари поддержал Уолцера и Маргалита в зародившейся дискуссии, куда менее тщательно выбирая выражения: «Военный устав, который в случае опасности для мирных граждан различает их на “наших” и “не наших”, является крайне тревожным симптомом в условиях, когда в традиционном израильском истеблишменте все больше утверждаются этноцентричные и ксенофобские установки. Мы наблюдаем переход от универсализма и гуманизма к узколобости и трайбализму» 337.

Нужно отдавать отчет о масштабе предпринятого наступления: проект состоит ни больше ни меньше в упразднении права на военный конфликт в том виде, в котором оно сложилось в XX веке. Эвисцерация принципов международного права национализмом жизнеутверждающего самосохранения.

Но в этом и заключается, как мы увидим, важнейший руководящий принцип некроэтики дрона.

* * *

320 Цитиурется по: Thomas G. Mahnken, Technology and the American Way of War, Columbia University Preess, New York, 2008, p. 187.

321 Wesley Clark, Waging Modem War: Bosnia, Kosovo and the Future of Combat, New York, Public Affairs, 2002, 183.

322 William Cohen and Henry Shelton, Joint Statement on Kosovo After-Action Review Before the Senate Armed Service Committee, October 14, 1999, 27.

323 Andrew Bacevich and Eliot Cohen, War over Kosovo: Politics and Strategy in a Global Age, New York, Columbia University Press, 2001, p. 21.

324 Amnesty International, “Collateral Damage” or Unlawful Killings: Violations of the Laws of War by NATO During Operation Allied Force, June 5, 2000.

325 Michael Ignatieff, Virtual War: Kosovo and Beyond, London, Vintage, 2001, p. 62.

326 Nicholas Kerton-Johnson, Justifying America’s Wars: The Conduct and Practice of US Military Intervention, New York, Routledge, 2011, p. 80.

327 Jean Bethke Elshtain, “Just War and Humanitarian Intervention”, Ideas from the National Humanities Center 8, no. 2 (2001): 14. Элыптайн добавляет: «Если неприкосновенность комбатанта должна стать нашим новым организационным принципом, то в будущем мы столкнемся с большим количеством ситуаций, в которых откажемся делать все необходимое, чтобы следовать провозглашаемым нами целям, и станем использовать средства, которые поставят под вопрос не только эти цели, но и многовековые усилия по ограничению войны, насколько это возможно, одними комбатантами». Jean Bethke Elshtain, “What Makes a War Just? Whose Lives Are We Sparing?”, Washington Post, May 16, 1999.

328 Alex J. Bellamy, “Is the War on Terror Just?”, International Relations 19, no. 3 (2005): 289, цитируется no: Daniel Brunstetter and Megan Braun, “The Implications of Drones on the Just War Tradition”, Ethics & International Affairs 25, no. 3 (2011): 337-58.

329 Amos Harel, “The Philosopher Who Gave the IDF Moral Justification in Gaza”, Haaretz, February 6, 2009.

330 Ibid.

331 Ibid.

332 Asa Kasher and Amos Yadlin, “Military Ethics of Fighting Terror: An Israeli Perspective”, Journal of Military Ethics 4, no. 1 (2005): 3-32.

333 Ibid. P. 17.

334 Ibid. P. 20.

335 Avishai Margalit and Michael Walzer, “Israel: Civilians and Combatants”, New York Review of Books, May 14, 2009.

336 Ibid.

337 Menahem Yaari, “Israel: The Code of Combat”, New York Review of Books, October 8, 2009.

Гуманное оружие

Идет война, и дроны являются ее самым утонченным, самым надежным и самым гуманным средством.

Джефф Хокинс, бюро Государственного департамента США по вопросам демократии и прав человека 338

Мы никогда не ставили себе такой задачи: «Давайте создадим более гуманное оружие».

Генри А. Крамптон, заместитель директора Контртеррористического центра ЦРУ 339

Дрон охотник-убийца, утверждают его сторонники, представляет собой «значительный прогресс в сфере гуманитарных технологий» 340. Этим они не хотят сказать, что подобное устройство можно использовать, к примеру, для доставки продовольствия или медикаментов в зоны бедствия. Они хотят сказать нечто иное: дрон является чем-то гуманитарным в качестве оружия , то есть орудия убийства.