Валери Уилсон - Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

Обвинение по пяти пунктам, выдвинутое сегодня большим жюри, — это важный шаг в уголовном процессе, который начался более двух лет назад. Я искренне благодарю специального советника Патрика Фицджеральда за его профессионализм, высочайшую ответственность и настоящее мужество.

У нас наверняка еще будет возможность проанализировать и подробно обсудить события, послужившие причиной для предъявления обвинения. Мне также кажется, что большому жюри предстоит немало работы по этому делу. Каким бы ни был итоговый вердикт следствия и суда, я все равно буду считать, что разглашение имени моей жены как агента ЦРУ было противоправным поступком, поставившим под угрозу безопасность нации. Я знаю, что причиной нападок на нашу семью стало мое выступление, в котором я рассказал правду о событиях, послуживших поводом к войне. В вопросах такого рода я постараюсь и впредь не пренебрегать своим гражданским правом на свободу слова.

Однако время дискутировать и делать выводы пока не пришло. И уж конечно, мы не собираемся праздновать победу. Ведь сегодня скорбный день для Америки. Обвинение предъявлено одному из сотрудников Белого дома, и это бросает тень на всю президентскую администрацию. Вряд ли такое событие может порадовать кого-нибудь из граждан США.

Мы с Валери надеемся, что рассмотрение дела завершится вынесением справедливого вердикта. Пока что я хотел бы попросить всех о следующем. Безусловно, я фигура публичная, но моя жена и дети тут ни при чем. Они не по собственной воле оказались в центре общественного внимания, и вспышки фотокамер им только докучают. У них есть право на частную жизнь. На нашем месте мог оказаться кто угодно — суть дела вовсе не в нас.

Суть в том, что выдвинутые сегодня серьезные обвинения затрагивают самые основы американской демократии.

Мы, как и все граждане нашей страны, будем ждать решения суда присяжных.

Спасибо.

Я выключила телевизор; в доме воцарилась зловещая тишина. Телефон молчал, съемочные группы, досаждавшие нам целый день, разъехались. Я поднялась в спальню и там снова включила телевизор. Президент Буш выступал перед репортерами на Южной лужайке, прежде чем отправиться в Кемп-Дэвид [49] Кемп-Дэвид — загородная резиденция президентов США. на выходные. Его комментарий по поводу происшедшего с Либби был довольно сухим и кратким:

Сегодня я принял отставку Скутера Либби. Скутер всегда упорно трудился на благо американцев и многим пожертвовал ради своей страны. Он помогал вице-президенту и мне в необычайно сложные для нашего народа времена. В результате расследования, проведенного специальным советником Фицджеральдом, и последующего разбирательства были выдвинуты серьезные обвинения, а сейчас в этом деле начинается новый этап — открывается судебный процесс. В нашей правовой системе действует принцип презумпции невиновности, и любое преступление должно быть надлежащим образом подтверждено и справедливо наказано. Нас всех огорчили сегодняшние новости, но, несмотря ни на что, мы стараемся полностью сосредоточиться на решении проблем, стоящих перед государством, на поиске новых возможностей развития…

Закончив выступление, президент поднялся на борт ожидавшего его вертолета. Я выглянула в окно: оттуда открывался прекрасный вид на монумент Вашингтона, а вдали, за Белым домом, можно было различить очертания президентского вертолета — огромные лопасти рассекали воздух. Я видела, как вертолет поднялся с лужайки и полетел на север, в сторону нашего дома, — на небольшой высоте он пронесся прямо над крышей. Стоя у окна, я думала о том, в какие трудные и горестные для нашей страны времена нам довелось жить.

В течение последующих нескольких дней и недель мне казалось, что я живу под водой: я едва слышала голоса людей, обращавшихся ко мне. Разумеется, было очень приятно принимать поздравления от друзей, близких и всех, кто переживал за нас (в том числе и совсем незнакомых людей). Радовало и то, что Джо вновь стали везде приглашать читать лекции и выступать перед публикой. Вот только стабильности в нашей жизни не прибавилось. Как-то раз (дело было примерно через неделю после пресс-конференции) рано утром я пошла на работу и встретила во дворе Тревора: он ждал, когда его отвезут в школу, и пока что играл в футбол. Я поцеловала его, мы немного покидали мячик. Потом я попрощалась с сыном, взяла сумку и направилась к машине — и вдруг краем глаза заметила фотографа на противоположной стороне улицы. Объектив его камеры был направлен на нас. Материнский инстинкт велел мне немедленно наброситься на папарацци, повалить его на землю и вытащить пленку из фотоаппарата. Но я сдержалась — схватила Тревора и отнесла в дом. Меня трясло от ярости.

Я думала, что после предъявления обвинений мы сможем вздохнуть с облегчением, но, видимо, ошибалась. В очередной раз я была готова воскликнуть вслед за Дороти Паркер: «Ну кому еще там неймется?» [50] Так, по слухам, реагировала на нежелательные телефонные звонки американская писательница Дороти Паркер (1893–1967). 5 ноября армейский генерал в оставке Пол Валлели выступил со скандальным заявлением, обвинив Джо в том, что он случайно разгласил информацию о моей работе в ЦРУ за год до публикации Новака. Валлели сказал, что лично был тому свидетелем в фойе студии «Фокс ньюс». Генерал добавил, что не только обсуждал эту тему с Уилсоном, но и неоднократно видел его с супругой на различных праздниках и мероприятиях в Вашингтоне и посол всегда представлял ее всем как сотрудника ЦРУ. «Все давным-давно были в курсе того, чем занимается миссис Уилсон, — подчеркнул он, — Она ведь столько лет подряд блистала на всех вашингтонских раутах. Удивительно, как Джо Уилсону удалось раздуть такой скандал на пустом месте». Я была в шоке. Как мог генерал армии, человек долга и чести, так бессовестно лгать? Джо публично опроверг слова Валлели, отметив, что никогда и никому не говорил, где я работаю: ни сенаторам, ни друзьям, ни даже собственному брату. Как он мог сообщить об этом абсолютно незнакомому человеку? Полный абсурд! После этого генерал начал юлить и изворачиваться, а потом, получив письмо от нашего адвоката, составленное в довольно решительных выражениях, вообще перестал показываться на публике. Люди вроде него заслуживают лишь презрения, — к сожалению, как мы успели неоднократно убедиться, таких отнюдь не мало.

В том же месяце нам был нанесен очередной удар. 14 ноября Боб Вудворд, известный со времен Уотергейта репортер и весьма плодовитый писатель, показал под присягой, что некий высокопоставленный чиновник из администрации (не Либби) рассказал ему обо мне и моей работе в ЦРУ почти за месяц до выхода статьи Новака в июле 2003 года. В интервью газете «Вашингтон пост», где Вудворд формально занимал должность заместителя старшего редактора, он заявил, что не верит, будто информация обо мне «была секретной и имела отношение к государственной безопасности». Эти сведения повлияли на ход дела, и адвокаты Либби поспешили заявить, что с учетом показаний Вудворда обвинение против их клиента не имеет под собой никаких оснований. По-видимому, журналист ранее не хотел сообщать о происшедшем ответственному редактору «Вашингтон пост», потому что боялся получить повестку от специального прокурора. Впоследствии он извинился перед своим коллегой за то, что не признался во всем раньше. «Я объяснил ему, что не хотел раскрывать свои источники информации. Это ведь самое главное в подобных делах, — отметил Вудворд в интервью. — Я залег на дно, ведь я умею надежно хранить секреты. Меньше всего на свете мне хотелось получить повестку в суд». Узнав о запоздалом признании Вудворда, я разочаровалась в нем: ведь он в первую очередь повел себя как журналист, а о своем долге гражданина вспомнил лишь тогда, когда его источник выдал его специальному прокурору. Как написал Дэвид Корн в блоге журнала «Нейшн», «печальнее всего то, что в течение долгого времени Вудворд, участвуя в различных передачах на радио и телевидении, опровергал необходимость проведения расследования, критиковал действия Фицджеральда и при этом умалчивал о собственном интересе в этом деле, ведь опасность разоблачения грозила и его источнику информации». Скажем так, Вудворд показал себя не с лучшей стороны.