Валери Уилсон - Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

8 июля 2003 года в интервью Роберту Новаку Армитадж продолжил «сплетничать», и это как раз после того, как статья Джо была опубликована в «Нью-Йорк таймс», и перед тем, как вышла статья Новака. В книге Дэвида Корна и Майкла Исикоффа «Спесь» ситуация утечки описана следующим образом:

«Новак спросил: зачем они вообще послали туда Джо Уилсона? В ответ Армитидж поделился с репортером сенсационной информацией, которая имела секретный статус в соответствии с требованиями Управления разведки и исследований: сообщил, что жена Уилсона — сотрудник отдела ЦРУ по мониторингу распространения оружия массового уничтожения и что именно она рекомендовала мужа для поездки в Нигер. О том же самом Армитадж ранее рассказал Вудворду».

Выслушав Дэвида, я начала лихорадочно соображать, как его сведения отразятся на нашем деле и насколько они изменят историю событий, происходивших в июне-июле 2003 года. Я поблагодарила Корна за звонок и повесила трубку. Было ясно, что крайне правые постараются исказить эту информацию и использовать ее для того, чтобы в очередной раз оклеветать нас. Ситуация еще более осложнится, если их сторону примут официальные СМИ.

Буквально через несколько дней после выхода книги «Спесь», где говорилось о настоящем виновнике утечки, правые принялись с пеной у рта доказывать, что никакого «заговора» против Джо Уилсона не было, вопреки его заявлению и мнению специального прокурора. Разумеется, наши враги не могли не воспользоваться представившейся возможностью изобразить Армитиджа этаким наивным сплетником, который даже не принадлежал к клике неоконов, ратовавших за объявление войны Ираку. Стало быть, наше разбирательство не имело под собой никаких оснований. 1 сентября я открыла «Вашингтон пост» и обнаружила там редакционную статью под названием «Конец дела».

Похоже, что одно из самых сенсационных обвинений, которые когда-либо были выдвинуты против администрации Буша, в связи с разглашением имени госпожи Плейм, якобы имевшем целью разрушить ее карьеру и отомстить ее мужу, оказалось лишь фикцией. Летом 2003 года, после того как мистер Уилсон выступил с соответствующим заявлением, дело получило широкий общественный резонанс. Для его расследования был назначен специальный прокурор, который в течение долгого времени продолжал разбирательство, не считаясь с финансовыми и временными затратами. В результате против начальника аппарата вице-президента Чейни и И. Льюиса Скутера Либби были выдвинуты обвинения в лжесвидетельстве. Всего этого не произошло бы, если бы об интервью мистера Армитиджа стало известно тремя годами ранее… В нынешних обстоятельствах вполне очевидно, что больше всего в крахе карьеры Валери Плейм виноват ее муж. Ведь именно мистер Уилсон поднял всю эту шумиху, заявив (как выясняется, без всяких на то оснований), будто он опроверг информацию о закупках Ираком урана в Нигере и передал свой отчет на рассмотрение высшим государственным чиновникам. Вообще-то, ему стоило ожидать, что и членов правительства, и журналистов вроде Новака может заинтересовать, почему такая миссия была возложена на какого-то отставного дипломата. Ответ очевиден: всё благодаря его жене. Мистер Уилсон предпочел не брать ответственность на себя и обвинил во всем ближайших соратников президента Буша, которые якобы организовали против него заговор. Жаль, что многие всерьез поверили его нелепым заявлениям.

Прочитав статью, я пришла в ярость. До меня вдруг дошло, каково приходилось людям в Советском Союзе, где единственным источником новостей была газета «Правда», орудие правительственной пропаганды. Конечно, редакционные статьи нередко бывают спорными, но ведь они не должны противоречить фактам. Обнародованная в «Вашингтон пост» информация о том, что Джо повинен в крахе моей карьеры и что его отчет по Нигеру содержал неверные сведения, была заведомо ложной. Поездка моего мужа в Нигер никоим образом не угрожала надежности моего прикрытия, а те, кто утверждал противоположное, не имели ни малейшего представления о том, как работают наши секретные службы. Вопиющее невежество демонстрировал автор и еще в одном фрагменте статьи: «…мистер Уилсон поднял всю эту шумиху, заявив (как выясняется, без всяких на то оснований), будто он опроверг информацию о закупках Ираком урана в Нигере…» Тут редакция «Вашингтон пост» явно противоречила самой себе: за последние три года в новостном разделе газеты регулярно публиковались статьи, подтверждавшие необоснованность призывов правительства к войне в Ираке, и, что примечательно, даже этот номер издания не был исключением. Не говоря уже о том, что представители администрации президента сами признали ошибочность тех злополучных «шестнадцати слов», прозвучавших в речи «О положении в стране» в 2003 году. Как после этого члены редакционной коллегии в принципе могли написать такое? Когда впоследствии я узнала, что автором статьи был Фред Хиатт, всеми уважаемый журналист, много лет проработавший зарубежным корреспондентом «Вашингтон пост», я расстроилась еще сильнее. Хотя в свое время Хиатт написал передовицу в поддержку военной кампании в Ираке, в целом его журналистская репутация казалась безупречной. Однако в этой статье он до неузнаваемости исказил очевидные факты.

За последние несколько лет Джо не раз порывался прекратить подписку на «Вашингтон пост», но мне обычно удавалось переубедить его, ведь в этой газете все-таки было кое-что полезное, например: программа телевидения, местные новости, объявления о спектаклях и концертах и все такое. На этот раз мое терпение лопнуло, и я пошла на крайние меры, не дожидаясь, пока это сделает Джо. Утром я позвонила в редакцию и аннулировала подписку, сказав, что если уж редакторы не удосуживаются читать новостную рубрику собственной газеты, то я и подавно не собираюсь этого делать. В результате мне немного полегчало. Видимо, давно стоило решиться на этот поступок.

К моему разочарованию, в течение еще нескольких дней газета продолжала приходить, и у меня не хватало силы воли выбросить ее в мусорное ведро. В выпуске от 7 сентября я прочла статью Дэвида Бродера, в праведном гневе отстаивавшего репутацию Карла Роува, которого пресса очернила якобы абсолютно безосновательно. Автор выступил с критикой в адрес Сидни Блументаля, Джо Конасона, специального прокурора Фицджеральда и многих других, в том числе Джо, за то, что они огульно обвинили Роува в причастности к огласке. Более того, в конце статьи Бродер призывал «журналистов и всех прочих принести извинения несправедливо оклеветанному человеку». За участие в деле Уилсонов досталось и Фицджеральду. Его пытались выставить этаким самодуром, который, с самого начала зная об интервью Армитаджа (а он не мог о них не знать), все-таки продолжал судебное разбирательство. Зачем, спрашивается? В одной из статей «Нью-Йорк таймс» от 2 сентября отмечалось, что «вопрос по поводу правомерности действий прокурора Фицджеральда, несмотря ни на что продолжавшего расследование предполагаемого преступления, стал предметом широкой дискуссии, развернувшейся на первых страницах прессы, а также в юридических и политических кругах».