Елена Калашникова - Траектория судьбы

Когда же старый мастер взял дрожащей рукой штихель и занес его над нашим ножом, мы замерли. Послышался еле слышный скрип…

Что теперь будет? Мы с Дейкиным молча переглянулись: считай, что все пропало…

Несколько томительных минут ожидания показались нам долгими часами. Но вот наш спаситель попросил у молодых мастеров краску и принялся усердно втирать ее в невидимые нам буквы. Затем долго рассматривал наш нож под лампой, хмуря над очками с толстыми стеклами совершенно седые брови. И, наконец, как-то виновато произнес:

– Ну, вот, вроде бы то, что вам нужно…

Мы с Дейкиным были просто удивлены его работой: неужели ее и впрямь сделал старый, почти немощный человек?! Хотя все это происходило на наших глазах…

Выразив свой восторг и глубокую признательность мастеру, мы дружно схватились за бумажники. Но исхудавшие руки со старческими пальцами как будто вознеслись нам навстречу:

– Не обижайте мастера! Я ведь тут не служу… Иногда прихожу посмотреть, как работают мои ученики. А вознагражден я уже тем, что кому-то доставит удовольствие видеть мой любимый шрифт, которым я пользовался всю жизнь!

Если бы старому мастеру и в самом деле довелось увидеть, с каким неподдельным восхищением смотрел маршал Н. Н. Воронов на выведенные готической вязью: «НВ».

Владимир Сергеевич Дейкин высадил меня у дома Воронова и, пожелав мне доброй встречи, уехал.

Дежурный в подъезде был предупрежден о моем приходе и проводил до лифта. Поднявшись на нужный этаж, звоню. Дверь открыла красивая женщина средних лет: белолицая, с черными, как вороново крыло, локонами и такими же черными бровями. У ног ее, сдержанно рыча, сидела белая болонка, то и дело переводя взгляд то на хозяйку, то на пришельца, словно раздумывая: «Цапнуть его?.. Или нет?»

– Спасибо за цветы, проходите, – мягко произнесла женщина. – Николай Николаевич очень вас ждет!

И тут из кабинета вышел маршал: в форме, с орденскими колодками на широкой груди… Какой же он, все-таки, богатырь!..

– Ну, не заблудился? – спрашивает громко. – Дай поглядеть на тебя: каков стал?

– Такой же, как и был, – говорю виновато.

Голос у него набирает силы:

– Нет, ты теперь у нас известный конструктор. Я рад за тебя. Проходи!

Мы с маршалом прошли в кабинет, сплошь уставленный шкафами с книгами. У стола стоял большой ящик с множеством фотографий, которые, очевидно, он просматривал до моего прихода.

Засиделись мы далеко за полночь. Жена Николая Николаевича несколько раз уносила пустые чашки и снова приносила чайку, а мы все говорили и говорили… В то время только что вышла книга мемуаров маршала «На службе военной», и он рассказывал о тех трудностях, с которыми осуществлялось издание. И о том, что надо бы книгу переиздать – ему хотелось дополнить ее новыми материалами, над которыми надо еще поработать…

На прощание он вручил мне свою книгу с дарственной надписью, сделанной четким, разборчивым почерком с еле заметным наклоном влево: «Талантливому конструктору замечательного автоматического оружия Михаилу Тимофеевичу Калашникову, на добрую память. От автора – Главного маршала артиллерии Н. Воронова. 6.4.64 г., Москва».

Поблагодарив хозяина за подарок, я в свою очередь вручаю сувенирный охотничий нож с блестящими щечками из рога лося, на которых были выгравированы наши инициалы и стояла та же самая дата: 6.4.64. Николай Николаевич принялся с восхищением его рассматривать. Потом он внимательно наблюдал за тем, как я, демонстрировал возможности ножа, вынимал и вставлял обратно большое лезвие, приводил в рабочее положение и убирал на место всякую «приспособу». А после проделал все это же сам, весело комментируя широкие возможности ножа – от пилочки до штопора…

И вдруг маршал с грустью произнес:

– Все это очень хорошо. Обещаю тебе: этот твой подарок будет храниться на самом видном месте… Но как жаль, что мы так и не выбрались с тобой на охоту! Теперь я уже меньше стреляю. Все больше фотографирую, – он положил руку на угол большого полированного ящика со множеством переложенных закладками фотокарточек. – Ты не пробовал?.. Увлекательнейшее занятие!.. Твоя-то карточка, помнишь? «Конструктор за работой». Тоже тут!.. Ты, брат, подумай-ка и займись!

На том мы и расстались с Николаем Николаевичем Вороновым. Расстались, чтобы больше никогда не встретиться…

Через четыре года, не дожив до семидесяти лет, Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов ушел из жизни, так и не осуществив плана по переизданию своей книги.

Полковник Владимир Васильевич Глухов, начальник отдела изобретательства Наркомата обороны, много лет был для меня настоящим «ангелом-хранителем», сопровождавшим в тернистом пути восхождения на конструкторский Олимп. Много раз Владимир Васильевич поддерживал отчаявшегося сержанта-изобретателя, вселял в него волю и желание к дальнейшему творчеству: пистолет-пулемет, ручной пулемет, карабин, автомат…

Встречаясь с начальником отдела изобретательства после каждого поражения, я был готов признать свою беспомощность, несостоятельность и попроситься на фронт, но всякий раз получал от него новые командировочные предписания и денежные субсидии для выполнения следующих работ. Он лично руководил всеми моими передвижениями по маршруту «Средняя Азия – Москва»…

Летом 1942 года я впервые переступил порог Наркомата обороны СССР с рекомендательными письмами от профессора, генерал-майора артиллерии А. А. Благонравова и командующего Среднеазиатским округом генерал-лейтенанта П. С. Курбаткина. Эти письма и свой пистолет-пулемет я передал начальнику отдела изобретательства полковнику В. В. Глухову. И вскоре получил от него предписание: отбыть на подмосковный полигон для проведения испытаний привезенного мною образца.

Результат испытаний и последовавшее заключение были для меня нерадостными: «Пистолет-пулемет Калашникова в изготовлении сложнее и дороже, чем ППШ-41 и ППС. …Поэтому, несмотря на многие подкупающие стороны …в настоящем виде своем промышленного интереса не представляет».

Шел февраль 1943-го. Задерживаться на полигоне больше было незачем. Снялся с довольствия – и в Москву. Выписал пропуск в Наркомат обороны, в кабинет В. В. Глухова, а он уже в курсе. Я выразил желание доработать начатый мной в Казахстане ручной пулемет, и Владимир Васильевич поддержал эту идею. Он направил меня обратно в Среднеазиатский округ, снабдив командировочным предписанием и проездными документами.

Должен сказать, что В. В. Глухов тогда оказал мне хорошую финансовую поддержку, решив погасить расходы по изготовлению образцов и выплачивать мне денежное содержание в полторы тысячи рублей ежемесячно. Работа длилась около трех месяцев.