Елена Калашникова - Траектория судьбы

Слово «депутат» в советское время для меня было очень значимо. За этим словом виделась большая государственная ответственность, которую в то время не связывали ни с привилегиями, ни со скандальной известностью, ни с каким-то особым образом жизни.

Многие конструкторы-оружейники избирались депутатами Верховного Совета СССР, что говорило о всенародном признании их трудовых заслуг перед Родиной, перед армией. Депутатами были и мои старшие коллеги, разработчики стрелкового оружия.

В. А. Дегтярев и Ф. В. Токарев избирались дважды – в первый и второй созыв (1940, 1946), Г. С. Шпагин – во второй созыв (1946). В 1950 году мне довелось принять эстафету у своих знаменитых предшественников: депутатом я избирался шесть созывов – в 1950, 1966, 1970, 1974, 1979, 1984 годах.

Часто встречаясь на подмосковном полигоне с известными конструкторами-депутатами, я не видел, чтобы они как-то подчеркивали свою исключительность, свою «депутатскую значимость». Не замечал и того, чтобы они когда-либо пользовались особыми депутатскими привилегиями, которые им, наверняка, полагались. Помимо своей основной конструкторской деятельности эти люди исполняли многочисленные депутатские обязанности. Они и в этом были примером, достойным подражания…

Расскажу о том, чему сам был свидетелем.

Так случилось, что за первые два-три года работы на подмосковном полигоне я подружился с создателем легендарного пистолета-пулемета военных лет ППШ Г. С. Шпагиным. Несмотря на его всеобщую известность и на тот факт, что он на 22 года меня старше, в общении со мной Георгий Семенович был простым и искренним. Характер наших отношений совершенно не изменился и тогда, когда в 1946 году его избрали депутатом Верховного Совета СССР.

Конструктор Шпагин в то время жил и работал в городе Вятские Поляны. Название говорит само за себя: небольшой уютный город расположен на красивой реке Вятка. От Ижевска до Вятских Полян всего 200 километров в сторону Москвы. Возвращаясь после полигонных испытаний или совещаний из Москвы домой, мы с Георгием Семеновичем иногда оказывались в одном поезде. Бывало, что вместе добирались от подмосковного полигона до Москвы. Конечно, эти случайные совместные поездки были событием неординарным для меня.

Помню, как-то в 1948 году мы вместе ехали поездом от станции Голутвин до Москвы. Взяли билеты, вошли в свой вагон, а там – «яблоку негде упасть»: все места заняты, вагон переполнен. В вагоне почему-то в основном ехали военные, преимущественно молодые солдаты. Теснота была такая, что присесть негде.

Шпагин медленно пошел по вагону, поглядывая, где бы нам разместиться. Выглядел он весьма солидно и одет был, как всегда, в полувоенную форму. Хотя прославленному конструктору было уже за пятьдесят, походка его оставалась твердой, широкие плечи расправлены. Если что и говорило о возрасте, так это редкие волосы да глубокие залысины.

Прошлись с ним вдоль вагона – безрезультатно. На нас никто и не обратил внимания: мало ли всякого народу садилось в поезд на станциях?..

– Что, так и будем до Москвы стоя ехать? – обернулся ко мне Георгий Семенович. – Впрочем, попробуем хитростью место найти, используя, так сказать, служебное положение оружия системы Шпагина.

В его больших глазах, обычно строгих и серьезных, появились искристые смешинки, скуластое лицо вспыхнуло легкой краской. Услышав, как в одном из купе несколько солдат заспорили о том, какому типу автоматического стрелкового оружия принадлежит будущее, Георгий Семенович с ходу включился в разговор:

– Думаю, что той системе оружия обеспечено будущее, в конструкции которого недостатков нет.

Я чуть не расхохотался, услышав последние слова Шпагина. На испытательном полигоне, куда мы, конструкторы-оружейники, привозили свои образцы, эти слова стали воистину ходячими. Каждый раз, едва Георгий Семенович со своим изделием появлялся на испытаниях, он с неизменной серьезностью, без тени улыбки провозглашал:

– Уверяю вас, у этой конструкции недостатков нет.

Неискушенный человек, не знавший Шпагина, обычно принимал его заверения за чистую монету. Некоторые представители главного заказчика тут же пытались, со строгостью в голосе, поставить конструктора на место:

– Не торопитесь с выводами. Только испытания могут подтвердить, есть или нет недостатки в вашей конструкции.

– Может быть, может быть, – бормотал в ответ Шпагин и подмигивал едва заметно кому-нибудь из нас, так и не сбрасывая с лица маску серьезности.

Вот и в вагоне он ввернул свое любимое выражение, сразу расположив к себе молодых воинов. Один из них, что побойчее, тут же спросил:

– А сегодня, у какого оружия нет недостатков в конструкции?

– Будем считать, у ППШ, – не раздумывая, ответил Георгий Семенович.

– Это почему же у ППШ? – удивленно вздернул брови солдат.

– Вот ты все спрашиваешь, а присесть мне не предлагаешь. Разве может быть разговор на равных, когда один собеседник сидит, а другой стоит, топчется перед ним, словно школьник?

– Извините, пожалуйста, – поднялся с полки солдат. – А ну-ка, ребята, освободим место для товарищей, потеснимся немного.

– Так все-таки, почему же у ППШ недостатков нет? – переспросил молодой воин, как только мы разместились.

– Да потому что он свое уже отслужил, – рассмеялся Шпагин.

– А вы откуда знаете? – вдруг подозрительно засомневался боец.

– Как не знать, сынок, если я сам его создавал. – Георгий Семенович сказал это уже серьезным тоном.

– Неправда, не может быть, – вдруг вскочил с места солдат, чуть не ударившись головой о край верхней полки. – Конструктор Шпагин – это… это… такой человек… Он… он в «общем» вагоне не может ездить…

– Ну, здесь ты, солдат, явно загнул. Если я – конструктор, да еще известный, так должен, по-твоему, обязательно в вагоне «люкс» ехать? Мне ближе, сынок, другое: общение с тобой и твоими товарищами. А поскольку ты, Фома неверующий, бдительность воинскую правильно понимаешь, убедись, кто я такой. – Георгий Семенович вытащил из кармана френча документ с вытесненным на обложке Гербом Советского Союза.

Шпагин показал всем сидящим в купе солдатам свое удостоверение депутата Верховного Совета СССР…

Весть о том, что в нашем купе едет знаменитый конструктор, быстро разнеслась по всему вагону. Солдаты и сержанты столпились в проходе, заглядывая через плечи товарищей, чтобы лучше рассмотреть Шпагина. Потом стали задавать ему вопросы, на которые тот отвечал очень просто и доходчиво. Георгий Семенович беседовал с окружившими его молодыми солдатами, как отец с сыновьями. У меня было такое впечатление, будто собеседники давным-давно знали друг друга.