Сергей Кремлев - Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы

Что ж, если иметь в виду первый комплекс идей о возможном развитии ядерной проблематики с учетом фактора СССР, то этот меморандум, пожалуй, можно считать начальной постановкой проблемы.

Иногда меморандум Сцилларда оценивают как документ, проникнутый лишь стремлением не допустить военного применения практически готовой атомной бомбы. Так же оценивается и доклад от 11 июня 1945 года, подготовленный комитетом во главе с лауреатом Нобелевской премии, физиком Дж. Франком (плюс ещё два физика – Хьюдж и Сциллард, и три химика – Хогнес, Сиборг и Рабинович). Доклад назывался «Социальные и политические последствия развития атомной энергии» и был направлен военному министру Стимсону.

Впрочем, Стимсон составил и собственный меморандум президенту от 25 апреля 1945 года.

Намерения и Сцилларда, и группы Франка были далеко не пацифистскими. Всё было сложнее, и однозначно конструктивными эти документы назвать нельзя. Если отбросить эмоциональные обороты («чудовищное оружие», «малейший неосторожный шаг», «катастрофа», «спасти положение» и т. п.), то в них можно было выделить такие главные пункты.

1. Военное использование ядерного оружия стимулирует гонку ядерных вооружений. При этом особую озабоченность вызывает будущий ядерный статус СССР (в котором авторы не сомневались).

2. Выход виделся в более или менее (впрочем, скорее, более, чем менее) жёсткой системе международного контроля за всеми стадиями ядерной деятельности, начиная с добычи урановых руд. Имелся в виду контроль вроде бы по всему миру, однако Сциллард, например, предлагал неограниченные инспекции на территории почему-то конкретно СССР.

Ему же принадлежала идея о создании своего рода штата инспекторов из числа «тайно завербованных русских граждан с гарантиями личной неприкосновенности». Сей пространный эвфемизм легко заменить двумя словами: из числа «предателей и шпионов».

В докладе Франка контроль предлагался на стадии добычи и обогащения урана с последующим строгим учётом каждого фунта и принудительным денатурированием чистого урана (то есть введением в него трудноотделимых примесей, лишающих уран оружейных кондиций).

Но авторы меморандумов помалкивали о том, как быть с уже произведёнными в США оружейными ураном и плутонием. При этом отказа от развития атомных усилий США никто не предлагал. Напротив, расширение этих усилий и обеспечение мирового ядерного лидерства США (в том числе в военном аспекте) предполагалось автоматически.

То есть основные американские концептуальные идеи в ядерной сфере сформировались достаточно рано. И в целом это был курс на ядерную монополию США, на попытки установления контроля над Россией, а также на дискриминацию и ограничение возможностей Советского Союза обрести ядерный статус.

Причём в «ядерной» истории 1945 года есть интересный и ставший известным не так уж давно момент.

Первый ядерный взрыв был произведён в Аламогордо 16 июля 1945 года. А почти за месяц до этого знаменитый французский физик Фредерик Жолио-Кюри, приехав в Москву на юбилейную сессию Академии наук в июне 1945 года, обратился к президенту АН СССР В. Л. Комарову с предложением объединить атомные усилия СССР и Франции.

Впервые он предложил это в конце 1944 года через советского посла во Франции А. Е. Богомолова. В письме на имя Комарова Жолио-Кюри, кратко сообщая о собственных работах и о крупномасштабных работах в США, писал тогда:

«Практическое осуществление их (атомных работ . – С. К. ) в относительно короткий срок возможно лишь в большой стране, располагающей сырьём и развитой промышленностью. Во Франции мы располагаем хорошими специалистами…»

Тогда же Жолио-Кюри в беседе с членом-корреспондентом АН СССР Я. И. Френкелем высказал мнение, что «практическое решение проблемы урана по плечу лишь таким большим странам, обладающим огромными ресурсами сырья и высокоразвитой индустрией, как США и СССР». Если бы не высокая репутация француза (и вообще в мире, и в глазах СССР), акцию Жолио-Кюри можно было бы расценить как тонкий разведывательный зондаж. Но так намерения Жолио не расценил у нас никто.

Впрочем, его идея была обречена на бесплодность хотя бы потому, что: 1) её автор безвыездно оседать в СССР намерений не имел; 2) он же сам заявлял, что де Голль будет против сотрудничества с СССР.

Именно в этом духе высказался и Л. П. Берия в сентябре 1945 года в письме И. В. Сталину.

Но показательно то, что уже в 1945 (даже в 1944!) году, ещё до Аламогордо, Хиросимы и Нагасаки, европеец Жолио-Кюри не сомневался, во-первых, в праве СССР на собственное ядерное оружие и подчёркивал, что все его симпатии на нашей стороне. Жолио-Кюри отказывался от предложений США присоединиться к их работам, зато предлагал своё участие в работах СССР.

Во-вторых, французский учёный в 1945 году ясно отдавал себе отчёт, что в обозримой перспективе только Россия может и по всем показаниям должна и имеет право стать второй ядерной державой.

Так зачем же нужны были эвфемизмы американских меморандумов, если за их словами о «любой другой стране» и т. п. стояло фактически одно: «Россия»?

ЕСЛИ БЫ учёные, военные и политики в США думали о стабильном мире, то после обретения и тем более после первого военного использования ядерного оружия у Соединённых Штатов было, как и позднее, два конструктивных варианта поведения.

Первый…

Не кто-либо, а США должны были предложить миру, и прежде всего России, следующий план, например, того же Сцилларда, сохранивший свою формальную структуру, но откорректированный, скажем, вот как…

США отдают свою территорию под неограниченный международный контроль с предоставлением права СССР тайно рекрутировать граждан США для инспекторских функций при «гарантии их личной неприкосновенности».

А почему бы и нет?

Честный подход предполагает равные права для обеих сторон.

Далее, США заявляют о полном сворачивании атомных работ… Сворачивают их, под контролем СССР взрывают свой ядерный арсенал в пустынных районах Земли, а потом соглашаются на тотальную инспекцию всех сфер экономики и вооружений для того, чтобы мир убедился в полном запрете атомной «военной» энергии.

И только после этого (или на последних этапах реализации этого проекта) вводится такой же всеобъемлющий контроль за сворачиванием атомных работ в СССР, и вводится такой же жёсткий тотальный контроль за соблюдением запрета на территории СССР.

На подобной договорной базе можно было заняться расконсервацией атомных исследований, придав им международный и мирный характер.

Вот что Америка должна была предложить России, чтобы обеспечить тотальный безъядерный мир.

Или ядерный мир, но только с мирной ядерной энергией, при добыче и использовании урана и других расщепляющихся материалов под жёстким международным контролем.