Андрей Васильченко - «Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха [без иллюстраций]

Как ни странно, но даваемые представления получили вполне благоприятные отзывы во многих берлинских газетах. В одной из статей отмечалось, что Элоу «кусал, но строго без политических шуток». Причина, по которой он смог начать и более-менее успешно вести свое дело, крылась, скорее всего, в том, что Эрвин Лавинский был вынужден по политическим соображениям нанять на работу нескольких членов «Союза борьбы за немецкую культуру». Безработица среди актеров и ведущих шоу-программ была очень высокой. По состоянию на конец 1932 года она составляла почти 40%. В этих условиях многие сочувствовавшие нацистам актеры охотно подписывали трудовые договора, даже если они были вынуждены работать в процветающем «еврейском предприятии». Впрочем, процветание кабаре Элоу закончилось в апреле 1934 года. Именно тогда его увеселительное заведение было «ариизировано». «Ариизацией» назывался процесс конфискации предприятий у евреев в пользу государства, которое позже продавало их (нередко по весьма условным ценам) «истинным арийцам», то есть немцам. Кабаре Элоу перешло в руки Пауля Шнайдер-Дункера, который еще в 20‑е годы вместе с Рудольфом Нельсоном (евреем по национальности) основал под Берлином кабаре «Роланд». Впрочем, эти времена прошли, и теперь Шнайдер-Дункер предпочитал поддерживать национал-социалистический режим.

Одним из важнейших инструментов по «культурному контролю» над евреями, либералами и прочими неблагонадежными деятелями культуры стала основанная по инициативе Геббельса Имперская палата культуры. Мы рассказывали о ней в предыдущих главах. Напомним, что членами Имперской палаты культуры могли быть исключительно «благонадежные арийцы». Каждый из претендентов, который стремился попасть в состав палаты культуры, должен был заполнить специальную «расовую анкету». Непонятно, какими соображениями руководствовался Эрвин Лавинский, но он попытался стать членом Имперской палаты культуры, точнее говоря, входившей в ее состав Имперской палаты литературы. На его прошение поступил решительный отказ. В нем, в частности, говорилось следующее: «Учитывая огромную важность интеллектуального и культурного творчества для будущего развития немецкого народа, нет никакого сомнения в том, что известные личности должны подключиться к данному процессу. Но это должны быть немцы, которые являются таковыми не только по своему гражданству, но и расовому происхождению, то есть по крови. Только тем, кто через расу чувствует себя связанным со всем народом, позволено оказывать влияние на внутреннюю жизнь нации посредством перспективной культурной и интеллектуальной деятельности. Вы же в силу неарийского происхождения не способны к осознанию и выполнению подобных обязательств».

Будучи вытесненными из культурной жизни Германии, еврейские музыканты и исполнители были вынуждены ограничиваться исключительно еврейской публикой. По сути, единственной организацией, на помощь которой они могли рассчитывать, был «Союз культуры немецких евреев». Основанная в июле 1933 года эта организация была неким антиподом Имперской палаты культуры: в нем (в союзе) могли числиться только евреи, а все мероприятия, проводимые им, могли освещаться только еврейской прессой. Единственными «арийцами», которым официально разрешалось присутствовать на данных мероприятиях, были вездесущие агенты гестапо. Сразу же оговоримся, что большинство мероприятий, организованных «Союзом культуры немецких евреев», были театральные постановки и концерты классической музыки. Изредка по линии союза в Германию с гастролями приезжала Роза Валлети. Еще в 20‑е годы она создала кабаре «Мегаломания», но после прихода к власти нацистов она поспешно эмигрировала в Австрию. Впрочем, и эти гастроли были недолгими. В июле 1934 года ей был закрыт въезд в Германию.

К октябрю 1935 года в составе союза была создана специальная секция кабаре (секция малых искусств), которую возглавлял Макс Эрлих, весьма популярный в 20‑е годы актер-комик. Именно Эрлих стал одной из главных движущих сил «Союза культуры немецких евреев». Он устраивал многочисленные вечера, ставил мюзиклы, делал ревю. Их целью было развлечение оказавшихся в сложнейшем положении евреев. Как говорил в апреле 1937 года диктор «Еврейского радио»: «Он хотя бы на несколько часов спасал нас от забот и страхов». И именно этого от организаторов почти закрытых представлений ожидала публика. В сентябре 1938 года, когда силами союза была поставлена одна из самых мрачнейших пьес Генриха Ибсена «Привидения» («Призраки»), все еще издававшаяся в Германии ограниченным тиражом еврейская пресса весьма нелестно отозвалась о ней. В частности, говорилось: «Мы нуждаемся в утешении, нам нужна разрядка, избавление от напряженности». В то же самое время зрители постановок «Союза культуры немецких евреев» искали в них скрытый подтекст. Именно это сделал своей центральной темой Элоу, который в 1937 году создал «Туристов» — «кабаре еврейских авторов». На открытии нового заведения Элоу открыто заявил: «Время шуток прошло. Но хотим посвятить себя Вашей радости и хорошему настроению. Даже в серьезности можно черпать радость». На сцене своего кабаре Элоу показывал пародии, ставил юмористические сценки, исполнял песни и стихи.

После того как изгнание евреев из культурной жизни Германии стало набирать обороты, стало ясно, что кабаре рисковали исчезнуть как явление. Немцы не могли не заметить, что лишались любимого развлечения. В итоге все немцы, которые пытались реанимировать кабаре, были вынуждены идти на компромисс с властями. Одной из согласившихся на подобную сделку была Труда Хештерберг, которая была очень тесно связана со сценой времени Веймарской республики. Еще в 1921-1923 годах она выступала в качестве певицы в кабаре «Дикая сцена». Затем она была нередкой гостьей ревю Халлера. Она также участвовала в считавшейся сомнительной музыкальной постановке «Взлеты и падение города Махогонни» (музыка Курта Вайлля на стихи Бертольда Брехта). Но к концу 20‑х годов она сменила свои культурные воззрения и политические взгляды. После прихода Гитлера к власти Труда Хештерберг вступила в национал-социалистическую партию, одновременно присоединившись к «Союзу борьбы за немецкую культуру». Позже она поддерживала тесные связи с СС. Восторженное отношение к новому режиму не спасло эту женщину от целой череды неприятностей, которые ожидали ее в первые месяцы 1933 года. Весной того же года она играла главную роль в новой оперетте Оскара Штрауса, который много лет назад был композитором в кабаре «Пестрый театр» барона Эрнста фон Вольцогена. В Дрездене постановка прошла, что называется, на ура. Однако в Штутгарте она была запрещена национал-социалистическими властями. Ее посчитали «декадентской» и «безнравственной». Кроме этого, свою роль сыграло то обстоятельство, что музыка и либретто к ней были отчасти написаны евреями.