Андрей Васильченко - «Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха [без иллюстраций]

На первый взгляд может показаться странным, но Вторая мировая война изменила соотношение сил в музыкальном лагере. Войне «аккомпанировали» отнюдь не «серьезные» консервативные композиторы: Рихард Штраус, Вернер Эгк или Пауль Гренер. Востребованными оказались эстрадные композиторы: Яри, Ниль, Шульце, Гроте, Макебен, Линке, Бохманн. Приспосабливать к военному использованию оказалось не в пример легче популярную музыку, нежели творения надменных «хранителей высокого искусства». Некогда их конкуренты, призираемые за популярность в широких массах, смогли без проблем воспользоваться этим «недостатком». Новые марши и солдатские песни должны были разжигать в немцах военный пыл, укреплять их боевой дух как в тылу, так и на фронте. «Оптимистичные шлягеры» должны были способствовать «правильному» пониманию момента, а танцевальные мелодии — психологической разрядке немцев. Эстрадные оркестры и капеллы играли в рамках традиционных в Третьем рейхе акций сбора зимней помощи. Популярные артисты и исполнители постоянно принимали участие в «концертах по заявкам для солдат вермахта». Множество музыкантов в составе агитационных поездок выезжали на фронт. Кроме этого многие из музыкантов и композиторов были вынуждены облачиться в униформу вермахта. К новому, 1940‑му году в рядах немецких вооруженных сил уже находилось около 200 композиторов. Среди них были такие известные представители эстрадного направления в музыке, как Вальтер Пёршманн, Фридрих Вильгельм Руст, Оскар Йост. Большинство из них не воевало, а занималось организацией все тех же концертов. Один из функционеров секции эстрадной музыки в Имперской музыкальной палате заявил в своем интервью: «Каждый находящийся на фронте должен иметь чувство, что он после войны продолжит жизнь с того же самого места, откуда его призвали в армию». Учась на ошибках Первой мировой войны, национал-социалисты хотели показать солдатам, что «фатерланд» помнит и заботится о них. Исполнение музыкальных произведений немецких композиторов, которые также были на фронте, являлось одной из умелых пропагандистских акций, призванной засвидетельствовать единение тыла и фронта. В неустанно превозносимом национал-социалистами «боевом товариществе» музыканты были важной (с идеологической точки зрения) составной частью. Еще недавно презираемые «музыкальные официанты» внезапно получили не только признание, но и поддержку. Неудивительно, что многие из них весьма охотно разделяли идеалы «нового товарищества». Даже по поводу тех, кто остался в тылу, говорились весьма громкие фразы: «Немецкий эстрадный музыкант в своих оценках искусства, в выполнении на своем посту тяжелого, но прекрасного задания соблюдает строгую воинскую дисциплину».

Со временем журнал «Популярная музыка» стал регулярно печатать сообщения о музыкантах и композиторах, которые давали концерты на фронте в составе так называемых пропагандистских рот. Кроме этого на его страницах появилась постоянная рубрика «Воюющие музыканты приветствуют товарищей на домашнем фронте» (так немцы предпочитали называть тыл). В ней кроме писем публиковались фотографии с мест боев (естественно, они предварительно проходили через цензуру). Нередко здесь публиковались материалы Оскара Йоста, в прошлом, капельмейстера, а в годы Второй мировой войны старшего лейтенанта и командира роты. Он охотно делился своими переживаниями о французской кампании, не упустив возможности поведать читателям о своем награждении («за смелость») Железным крестом первого класса. Когда же Германия стала проигрывать войну, то было решено не публиковать на страницах журнала некрологов, обходясь одними именами музыкантов, обведенными траурной рамкой.

Несмотря на то что весь остальной мир рассматривал Берлин как столицу коричневой империи, откуда Германией (а затем и большей частью Европы) правил Гитлер, сами национал-социалисты относились к этому городу с большим подозрением. Нет никаких сомнений в том, что после 1930 года они получили в этом традиционном «красном» городе немалый успех на выборах. Но не стоило забывать, что отчаяние, усиливавшееся безработицей, существенно поляризовало берлинский электорат. На выборах в рейхстаг, которые проходили 14 сентября 1930 года, коммунисты получили здесь 27,3% голосов. Они ненамного обошли социал-демократов, которые в немецкой столице получили 27,2% голосов. Национал-социалисты, для которых выборы 1928 года в Берлине не принесли особого успеха, смогли все-таки прорваться на политическом ландшафте — в немецкой столице в 1930 году им свои голоса отдало около 15% избирателей. Но при этом центробежные силы продолжали растаскивать жителей Берлина в стороны. В этом не было ничего удивительного, ведь мировой экономический кризис только усиливался. На выборах в рейхстаг, которые состоялись 6 ноября 1932 года (то есть буквально накануне назначения Гитлера новым рейхсканцлером Германии), в Берлине национал-социалисты получили 26%, что было на 3% больше, чем получили социал-демократы (23%). Но при этом не стоило забывать, что именно эти выборы принесли первый крупный успех коммунистам — в целом по Германии за них было отдан 31% голосов. Для традиционно либеральных жителей Берлина ноябрьские выборы 1932 года могли показаться форменной катастрофой — почти 70% избирателей отдали свои голоса партиям, которые выступали (как справа, так и слева) против Веймарской республики. Но даже в этих условиях национал-социалистам было далеко до всеобъемлющей поддержки берлинцев — приблизительно половина из них голосовала за «красных» (коммунистов и социал-демократов). Таким образом, когда 30 января 1933 года Гитлера назначили новым рейхсканцлером Германии, он отдавал себе отчет в том, что ему предстояло править страной из города, который по сути своей являлся «вражеской территорией». Принимая во внимание традиционную левую политическую ориентацию многих жителей Берлина, чистка, проведенная национал-социалистами в столице, была самой беспощадной. После того как министром внутренних дел Пруссии был назначен «наци № 2» Герман Геринг, он привел на все ключевые полицейские посты верных ему национал-социалистов. Кроме этого он заявил, что СА (штурмовые отряды НСДАП) будут играть роль вспомогательной полиции. Это стало началом царства террора, когда штурмовики и эсэсовцы начали вымещать месть на своих левых противниках, с которыми до этого сражались не один год на улицах немецких городов. В срочном порядке были арестованы тысячи коммунистов, социал-демократов и профсоюзных деятелей, которых разместили в пятидесяти поспешно созданных тюрьмах и концентрационных лагерях, которые словно кольцом сжимали Берлин с разных сторон. Самыми печально известными из них были тюрьма «Колумбия-Хаус», организованная близ аэродрома Темпельхоф, и концентрационный лагерь Ораниенбург, располагавшийся к северу от города. Террор достиг своего апогея в июне 1933 года, когда около сотни коммунистов и социалистов были замучены до смерти штурмовиками и эсэсовцами. Эти события вошли в историю под названием «кровавой недели в Кёпенике».