Андрей Васильченко - «Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха [без иллюстраций]

На втором имперском съезде секции композиторов, который проходил во все том же замке Бург, мероприятие открывалось речью Ганса Хинкеля. Это вступительное слово наглядно показало, что ветер стал дуть в иную сторону. Организационный руководитель Имперской палаты культуры во всеуслышание заявил, что немецкий народ нуждается в «веселой», «незамысловатой» и «современной по своим ритмам» эстрадной музыке. Он недвусмысленно намекнул, что пора положить конец презрительному отворачиванию носа, а кроме этого, ориентироваться на слова фюрера о том, что «надо приложить ухо к сердцу немецкого народа». Хинкель предельно подробно разъяснил, что пора отказываться от консервативного («давно устаревшего») образа мыслей. «Пришло время распрощаться с самонадеянной надменностью, которую некоторые выказывали в отношении популярной музыки». Кроме всего прочего, Хинкель требовал, чтобы композиторы «приблизились к молодежи»: «Придите к этой немецкой молодежи, маршируйте вместе в ней. Только не говорите, что переживете апоплексический удар, если начнете разговор с нею. Но берите у молодежи ее дух протеста и не возмущайтесь ее блистательным менталитетом».

Несмотря на столь мощную поддержку со стороны функционера Имперской палаты культуры, итоги данного мероприятия оказались плачевными для представителей эстрадной музыки. После выступления представителей немецкого радио слово было предоставлено Хиппманну. В одном из отчетов о втором съезде секции композиторов его оскорбительно назвали не иначе как «дремучим крикуном, потрясавшим стены с высокого Олимпа». После его выступления представители «консервативного крыла» один за другим стали заявлять, что «новая популярная музыка» была явно не пригодна для будней, а лишь для исполнения в кафе и ресторанах. Но настоящее унижение «эстрадники» испытали во время завершения съезда, когда они собрались на «музыкальный вечер» в одном из ресторанов. Предполагалось, что всем присутствующим должна была быть продемонстрирована упоминавшаяся ранее «новая популярная музыка». Когда Пауль Линке поднял дирижерскую палочку, чтобы начать исполнение его увертюры «Григри», такие композиторы, как Ганс Лёр, Ганс Брюкнер и Вили Майзель, равно как и многие другие, подчеркнуто продолжали вести громкую беседу, выражая полное пренебрежение к своему коллеге. В итоге концертную программу пришлось прекратить. Артур фон Гицюки в качестве главного редактора журнала «Популярная музыка», присутствовавший на этом вечере, писал, что ему «было очень стыдно и очень неловко». Он был весьма разочарован поведением «серьезных» композиторов, «их неподобающим поведением», рассматривая произошедший инцидент весьма «унизительным».

В любом случае итоги второго съезда секции композиторов продемонстрировали, что сформировалось два лагеря. В одном находились консервативные музыканты, которые пытались всячески препятствовать проникновению эстрадной музыки и ее представителей в «мир прекрасных искусств». В другом лагере находились эстрадные музыканты, которые в некоторой степени могли рассчитывать на поддержку работников немецких радиостанций, которых обвиняли в «развращении искусства». Но при этом призыв Ганса Хинкеля к созданию «ясной музыки», равно как и его готовность поддержать эстрадную музыку при условии, что она будет выполнять поставленные перед ней задачи, — вселяли в эстрадников уверенность в будущем, что придавало им смелости. Между обозначенными музыкальными лагерями находилось руководство Имперской музыкальной палаты. Принимая во внимание тот факт, что оно пребывало под контролем консервативного Раабе и выполнявшего роль «отца-наставника» Гренера, можно говорить о том, что в данном случае ситуация складывалась не в пользу эстрадной музыки. Хайнц Древес, который впервые на съезде секции композиторов предстал в роли начальника отдела музыки в министерстве пропаганды, предпочитал держаться особняком, не выказывая предпочтений какому-либо из направлений в музыке. Аналогичную позицию занял Президент Имперской палаты радио Ганс Криглер.

Между тем было объявлено, что в 1938 году замок Бург станет местом проведения заседания, посвященного проблемам «легкой музыки». Это мероприятие стало культурным открытием для всей Германии. Уже в первый же день в Золингене, в театральном зале «Баварский двор», состоялся большой концерт. Он был знаковым для всех эстрадных музыкантов, так как в нем принимали участие Пауль Линке, Вили Рихарц, Герллан Блюме, Йозеф Рикснер, Герхардт Винклер, Эдуард Кюннеке и многие другие. Был приглашен даже Фредерик Хиппманн, который должен был сам дирижировать во время исполнения его музыкальных композиций, кои должны были продемонстрировать публике стиль «новой легкой музыки». Артур фон Гицюки на страницах руководимого им журнала не без внутренней гордости сообщал читателям о «феноменальном успехе» мероприятия. По его мнению, оно свидетельствовало о том, что «современное музыкальное творчество должно было выражаться именно в легкой музыке». Тем не менее Хиппманн опубликовал собственное мнение, в котором он говорил о том, что, несмотря на организационные улучшения, его «серьезные коллеги» продолжали быть надменными и предвзятыми к эстрадной музыке. Более того, в интервью «Популярной музыке» он утверждал, что не было никакого «музыкального товарищества», а были лишь «люди первого и второго сорта». Как видим, несмотря на исключительную популярность (прежде всего на радио и в ресторанах), танцевальная музыка не смогла добиться официального признания у консервативного крыла музыкантов. В связи с этим обозреватель «Популярной музыки» Тео Ройтер отмечал, что хорошая танцевальная музыка была неотъемлемой частью музыкальной жизни Германии, а потому могла претендовать на «культурное равноправие».

К третьему съезду секции композиторов страсти, некогда бушевавшие в замке Бург, улеглись. Но это отнюдь не значило, что Петер Раабе и Пауль Гренер прекратили свои нападки на эстрадную музыку. Они выбрали для этого иную «площадку». Очередная «консервативная атака на популярную музыку» была предпринята ими в октябре 1938 года в рамках «недели культуры» гау Дюссельдорф. Острейшей критике подверглись эстрадные музыканты, звукозаписывающие компании и даже публика, которая слушала эстрадную музыку. Ситуация оказалась настолько щекотливой, что Фрицу Штеге пришлось как-то оправдывать действия консервативных композиторов. В одной из статей «Популярной музыки» он, словно извиняясь, заявлял о том, что Пауль Гренер, вне всяких сомнений, являлся «другом легкой музыки», а его «поспешные обвинения» являлись следствием «художественного темперамента» композитора. Но в любом случае иностранная пресса весьма скептически отнеслась к заявлениям Гренера о «свинстве, царящем в танцевальной музыке» и «дегенеративной публике», ее слушающей. Штеге не удалось даже ослабить пыл обвинений, которые лились со стороны Петера Раабе, когда он бурно обсуждал одно из своих редких посещений берлинских ресторанов.