Андрей Васильченко - «Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха [без иллюстраций]

О том, что руководство Третьего рейха не оставляло без внимания эстрадную музыку и проблем, с ней связанных, говорит хотя бы тот факт, что в 1936 году было принято решение сделать журнал «Артист» единственным специализированным журналом, который бы выражал интересы эстрадных музыкантов. Преобразования в «Артисте» коснулись не только его содержательной части, но оформления и даже названия. В октябре 1936 года он стал выходить под названием «Популярная музыка». При этом подчеркивалось, что артистическая среда, связанная с жаждой сенсаций, никогда не являлась и не будет являться определяющей суть эстрадной музыки. Главный редактор журнала в связи с этим подчеркнул: «С профессиональной точки зрения я рассматриваю себя не как артиста, но как музыканта».

Поиск нового названия для журнала был вообще отдельной историей. Летом 1933 года был объявлен своего рода конкурс на название журнала, который бы специализировался на проблемах эстрадной музыки. Было предложено множество вариантов: «Музыкальный мир», «Творческий мир», «Композитор», «Музыкант», «Инструментальный артист», «Ансамбль» и т. д. Все они были «забракованы». Именно по этой причине с 1933 по 1936 год журнал «Артист» выходил под своим старым названием. После того как главным редактором журнала был назначен Артур фон Гицюки (ноябрь 1935 года), у издания появился подзаголовок — «специализированный журнал для всей популярной музыки». После этого необходимость нового названия была почти очевидной. Это стало насущной потребностью, когда журнал стал официальным изданием 2‑й секции Имперской музыкальной палаты «Популярная музыка» (ранее именовалась «Музыкальные ансамбли, свободные инструменталисты и певцы»).

Несмотря на то что эстрадным музыкантам было наглядно продемонстрировано, что они оказались включенными в номенклатуру Имперской музыкальной палаты, их прием в ряды данной структуры вряд ли можно было назвать очень активным. Руководство музыкальной палаты весьма неохотно шло на то, чтобы признать эстрадников полноценными деятелями культуры. Впрочем, говорить о том, что ничего не делалось в данном направлении, все-таки нельзя. В частности, было принято давно ожидаемое эстрадными музыкантами положение о тарифной оплате их труда. Но все-таки они так и не стали «своими» в рамках имперской музыкальной палаты. Со стороны консервативных музыкальных кругов в их адрес нередко неслись многочисленные упреки. перечислим самые типичные из них: недостаток музыкального образования, пьянство, склонность к постоянной смене места работы и т. д. При этом подчеркивалось, что тот, кто согласился быть «музыкальным официантом», «комичным интермеццо», «комиком», «костюмом и маской», должен был быть исключен из круга профессиональных музыкантов. Требования Фрица Штеге сохранять «гордость» и «профессиональную сознательность» в данном случае приобрели почти репрессивную окраску. Подобное отношение консерваторы подкрепляли «историческими примерами». Они указывали на то, что в свою бытность «сигнальщики» находились на одной ступеньке социальной лестнице с «фокусниками и помощниками палача». Принимая в расчет подобные рассуждения, становится понятным, почему Вольфганг Гельмут Кох на собрании музыкантов Ганновера требовал от них в качестве центральной установки «сохранять свою профессиональную честь». Именно подобное отношение к музыке должно было стать краеугольным камнем «социальной ответственности» эстрадных музыкантов, что в свою очередь должно было стать предпосылкой для превращения популярной музыки в значимое культурное дело.

Являвшийся едва ли неофициальным выразителем интересов немецких эстрадников Фриц Штеге пытался обосновать с идеологической точки зрения необходимость наличия как «серьезной», так и «легкой музыки». Он писал: «Я не понимаю, как можно быть настолько однобоко развитым, чтобы ценить только одно или другое художественное исполнение. Эстрадная музыка не менее важна, чем концертная. Я откровенно не доверяю тем, кто держится только за Бетховена, Брамса и Брюкнера, и не позволяет себе ценить ничего другого, что является более популярным».

При этом он опирался на один из постулатoв национал-социалистической идеологии — в народном сообществе не могло быть классового мышления и сословной предвзятости, они должны были быть «устранены в пользу объединяющей нацию идеи».

Когда Пауль Гренер призвал в мае 1936 года композиторов собраться в замке Бург, на Вупперте, то на Первом имперском съезде секции композиторов отнюдь не предполагалось уделять сколько-нибудь заметного внимания эстрадной музыке. Даже самые успешные эстрадные композиторы остались бы в стороне от «неповторимого переживания посвящения в товарищество» (как красочно данное событие описал Артур фон Гицюки). А далее он не без язвительности заранее заметил, что эстрадные композиторы так и не смогли бы «принести клятву немецкому искусству». В итоге эстраде пошли навстречу. На съезде секции композиторов Имперской музыкальной палаты интересы эстрадной музыки, кроме Пауля Линке, представляли Карл Роберхт и Виктор Корцилиус. В связи с этим нет ничего удивительного, что Гренер в крайне жесткой форме выступил против «повсеместно ощущаемой незрелости большей части эстрадных композиторов». Но тем не менее приличия были соблюдены — формально между присутствовавшими на мероприятии композиторами не проводили различий. С формальной точки зрения разговор шел даже не о «легкой» и «серьезной музыке», а о «хорошей» и «плохой музыке». Более того, один из выступающих композиторов подчеркнул, что «в настоящие дни ответственность популярной музыки (перед обществом — от А . В .) должна быть как никогда большой, так как она воспринимается самыми широкими массами». Не без скепсиса Гренер заявил, что в запланированном на будущий год съезде секции композиторов один день будет посвящен исключительно проблемам «легкой и популярной музыки». Но при этом он подчеркнул, что обсуждению подлежит лишь та «легкая музыка», которая имеет своей целью «воспитывать нацию» и улучшать ее культурные вкусы.

На проходившем в 1936 году в Бад-Пирмонте музыкальном празднике впервые за четыре года пребывания национал-социалистов у власти эстрадной музыке было уделено самое серьезное внимание. Более того, сам праздник проходил под девизом: «Новая эстрадная музыка». Впервые музыканты, композиторы и музыкальные критики смогли встретится, чтобы обсудить накопившиеся проблемы и познакомить друг друга с новыми произведениями. Покровителем празднества был главный дирижер Фриц Леманн. Он мог в любом случае рассчитывать на похвалы «серьезных музыкантов», а потому имел возможность позволить себе «вольность» — быть снисходительным к эстрадникам. Именно на празднике в Бад-Пирмонте этот без преувеличения выдающийся немецкий дирижер открыто высказался в защиту «легкой музыки». Он заявил корреспонденту «Артиста» (журнал еще не переименовали) Вальтеру Риккенбергу, а затем фактически слово в слово повторил свое высказывание в беседе с Генрихом Блюме, что он недоволен позицией «знати из Имперской музыкальной палаты», когда Петер Раабе и «папаша Гренер» «пытались держать эстрадную музыку в ежовых рукавицах». Отдельно Леманн выделил Петера Раабе, который сознательно сторонился ресторанов, так как в них не исполняли «серьезную музыку», и делал все возможное, чтобы эстраде не уделялось никакого внимания в немецких средствах массовой информации. В своих выражениях в адрес Раабе Леманн не очень стеснялся. Он полагал, что его «обиженный вид» и подчеркнутое неприятие эстрадной музыки воспринимались многими как банальное невежество («очевидная бестолковость в вопросах популярной музыки») или же как непомерная гордыня («что-то вроде высокомерия представителя серьезных муз»). Сам же праздник в Бад-Пирмонте должен был стать неким символом, экзаменом на пригодность «легкой музыки». Данное мероприятие должно было дать национал-социалистическим властям очевидные доказательства «воспитательной миссии» эстрадной музыки. Хотя бы по этой причине исполненные на празднике музыкальные произведения фактически не имели ничего общего с репертуаром реальных эстрадных оркестров. В Бад-Пирмонте в основном звучали эффектно исполненные увертюры, марши, вальсы, серенады и «народные песни». В одной из своих статей, которые были написаны по итогам данного празднества, Фриц Штеге (тогда еще скрывавшийся под псевдонимом Райнмар фон Цветер) отметил, что, к его великому сожалению в ресторанах и кафе рейха исполнялся репертуар, в котором было «очень мало от духа нового времени». И почти сразу же он перешел от сожалений, к некому подобию репрессивных мер — он предложил создать на страницах журнала «Популярная музыка» «черную доску». Это должна была быть особая рубрика, в которой бы публиковались имена руководителей эстрадных оркестров, которых за пошлость и безвкусицу надо было «публично наказывать у позорного столба».