Геннадий Голубин - Корифеи русской оперной сцены. На волнах радиопередач

Рассказ о Л. В. Собинове мы начали с его гастролей за рубежом, затем коснулись его дебюта в Большом театре; а теперь – о первых годах жизни будущего знаменитого артиста, его учебе и становлении.

Дед Леонида Витальевича, Василий Григорьевич, был крепостным помещиков Кокошкиных. Он водил караваны с хлебом по Волге и хотел, чтобы дети его пошли по торговой части. Откупившись с семьей на волю, Василий Григорьевич подрядился служить у своего родственника, богатого купца-мукомола Полетаева. Заведуя хлебным караваном хозяина и разъезжая от верховьев Волги до Астрахани, он скопил средства и купил в Ярославле на Срубной улице небольшой двухэтажный дом.

Своего сына Виталия, будущего отца Собинова, Василий Григорьевич брал с собой в поездки и старательно приучал к торговому делу. Вскоре Виталию отец подыскал и невесту, а в семейной книге, которую он вел, так и записал: «2-го октября 1868 года сын Виталий сочетался браком на 21-м году от роду с девицей Екатериной Федоровной Чистовой на 17-м году от роду».

Сам Виталий Васильевич в молодые годы пытался завести собственное торговое дело, но его старания не увенчались успехом, и после смерти отца он так и остался служащим у Полетаева. В 1872 году появился на свет сын, которого назвали Леонидом. Он был вторым ребенком в семье (старший Геннадий появился на свет тремя годами ранее). Через четыре года родился младший брат, которого назвали Сергеем, а позже одна за другой появились сестренки Лизочка и Сашенька.

Заработок отца, хотя и скромный, позволял семье не только выживать в трудных условиях, но и давать детям образование. В 1881 году два его сына поступили в Ярославскую мужскую гимназию. Это было значительным облегчением для матери, которая была слаба здоровьем и еле-еле справлялась с хозяйством.

В семье Собиновых все были от природы щедро наделены голосами. Дед Василий Григорьевич славился приятным голосом. Отец, аккомпанируя себе, частенько брал в руки гитару. Пели братья, пела мать. Но самым лучшим голосом природа наделила Леонида. Голос его был особенно чистым и светлым, а петь он любил русские народные песни.

Пение было страстью Леонида Витальевича. Без пения он не мыслил своего существования. Однако, ни в гимназические годы, ни позднее Собинов и не думал стать артистом. В гимназии он вместе со своими новыми друзьями основал «Хоровое общество». «Мы часто собирались вместе и распевали песни, особенно летом, для чего уходили далеко за город или уезжали по Волге», – вспоминал впоследствии великий певец.

Высокий дискант Собинова к семнадцати годам перешел в тенор, и однажды ему пришлось заменить солиста хора, который неожиданно заболел. Успех был огромный. Гимназисты после концерта бросились к запевале и стали его качать. А ему, тогда молодому и счастливому, запомнились слова директора: «При всех Ваших научных успехах не зарывайте Вашего голосового таланта».

На посещение театра и концертов не было денег, и юноша с 4-го класса начинает заниматься с отстающими гимназистами. Весной 1890 года Леонид Витальевич Собинов заканчивает гимназию. Вопрос «кем быть?» был решен. Выпускник Собинов подает прошение на юридический факультет Московского университета и вскоре получает уведомление о том, что зачислен.

Положение студенчества в то время было крайне тяжелым: вновь повысили плату за обучение. Особенно тяжело было первокурсникам. Они не получали ни стипендии, ни пособия и не освобождались от платы за обучение. Денег, которые присылал отец, не хватало. Частное «Благотворительное общество», помогавшее беднейшим студентам, не могло удовлетворить огромного числа просьб о пособиях. За талонами на дешевые обеды в столовые «Общества» студенты дежурили ночами. Свободное посещение лекций позволяло Собинову выкраивать время для занятий пением.

В Московском университете, так же, как и в Ярославле, существовал хор. Любители музыки и пения находили в нем отдушину. Естественно, не остался в стороне и Собинов. Он не пропускал ни одной репетиции, пел много и увлеченно. И все же пока не решался начать серьезно обучаться сложному вокальному искусству. Да и денег катастрофически не хватало. Однако Собинову повезло: ему удалось найти, как он сам выражался, «вечный урок»: у одного состоятельного купца Леонид Витальевич знакомил детей с основами общеобразовательной грамоты (т. е. занимался репетиторством). Немного легче стало Собинову, когда он перешел на второй курс. Его не только освободили от платы за обучение, но и, как способному студенту, стали платить стипендию. Двадцать пять рублей в месяц получал будущий певец от «Общества помощи студенчеству».

Теперь уже Леонид Витальевич имел возможность посещать Большой театр. Разве мог Собинов, слушая в «Евгении Онегине» знаменитого баритона П. Хохлова, представить себе, что пройдет не так уж много времени и они встретятся в одном спектакле?! Один – Онегин, другой – Ленский.

Из великих итальянских теноров Леонид Витальевич впервые услышал Анжело Мазини. Обладатель ангельского по тембру голоса был уже в возрасте и очень берег свой голос. К сожалению, Мазини не сделал ни одной записи, и судить о его голосе можно только по восторженным отзывам современников. Действительно, это был один из величайших певцов старой итальянской школы. Заботясь только о звуке, Мазини не придавал значения созданию образа драматическими средствами. Надо признаться, что в этом он не был одинок. Старая итальянская школа тем и отличалась от новой, что в ней надо было только идеально петь. Техническая выучка стояла на первом месте. От певца требовались: филировка звука (причем в верхнем регистре), трель, ровный голос и идеальное владение кантиленой, а значит и широким дыханием.

Старая и Новая итальянские школы имели и своих ярых приверженцев. Очевидно, что такие певцы, как Ансельми и Мазини (имею в виду Анжело Мазини, так как в то время как был еще и Г. Мазини), никогда бы не взялись петь «веристские» оперы, а представители нового течения – Э. Карузо и его последователи – не спели бы с таким блеском, скажем, оперы Б. Беллини и Г. Доницетти. Кульминацией столкновения Старой и Новой школ можно считать провал Э. Карузо в «Любовном напитке» Г. Доницетти. Произошло это на рубеже веков в Неаполе, где «королем» теноров был в то время величайший Фернандо де Лючия. Существует несколько версий скандального выступления Э. Карузо (он был освистан), и одна из них такова: не пошел на контакт с местной мафией.

Но вернемся к Собинову и к тому, что он увидел и услышал, попав на «Риголетто» с участием великого А. Мазини. Итак, в роли Герцога – сам Мазини. Собинов, как и все студенчество, – на галерке. К слову, Мазини никогда не гримировался. Он считал, что, если публика пришла слушать его пение, то пусть слушает, и только. Начался спектакль. После увертюры подняли занавес. Бал во дворце Герцога. Все с нетерпением ждут выхода великого тенора. И вот на сцене появилась странная фигура в шубе и шапке, а за ней – человек во фраке. Кто же из них Мазини? По музыке скоро должен петь Герцог…