Арест Ант - Как стать контрабандистом

Может времена изменились и по фене теперь с чистой совестью фартовыми парнями называют всех встречных пердунов?

За последующие дни я постепенно перезнакомился с русскими обитателями камеры номер 3 со второго этажа. Почти все они были из Выборга, но попали сюда по разным эпизодам. Зато гордо именовали себя «последними из выборжан», видно подсознательно подразумевая под этим сокращением выборгских каторжан. Остальные приличные люди города, по их неоднократным утверждениям, уже посетили разнообразные финские тюрьмы, и впечатлениями остались весьма довольны.

Все россияне, так или иначе, были с поличным арестованы за контрабанду сигаретами или спиртным. Самым шебутным среди них был Женька Панов, который бегло говорил по-фински и гордо щеголял импортным погонялом John. Он являлся кем-то вроде старосты большой десятиместной камеры и даже получал за это от финского государства небольшие деньги. Остальные сокамерники ему по-чёрному завидовали, не особо скрывая свои чувства, а уж за глаза у них часто прорывалось совсем не доброе дополнение «Джон – пронырливый гондон». Грубо, но почти в рифму.

Джон, будучи бригадиром, совершал с вверенными ему подельниками очередной переброс солидного табачно-бухального грева страдающим финским безработным. В самый разгар последней передачи, они были буднично, а от того чрезвычайно позорно прихвачены полицией с поличным, да ещё и под видеозапись. На первом же допросе следователь предъявил Джону полнометражное кино всех прошлых художеств с его участием, и Джон решил за лучшее не особо запираться и полностью раскололся. Решение очевидное, если учесть, что финны вели их почти полгода, пока не посчитали, что собранного материала даже больше, чем достаточно.

Зато его подельники ушли сдуру в глухую несознанку и упорно не узнавали даже своих лиц на отснятых кадрах. Следаки откровенно веселились, а вот прокурор, до глубины души оскорблённый такой пещерной наглостью, запросил для них максимальные сроки. Основания получались весьма внушительные. Особенно если учесть, что для каждого фигуранта размер захваченной партии тупо умножался на количество пересечений финской границы, которое было скрупулёзно подсчитано по таможенным штампам в их паспортах.

Благодаря этому Джон плавно переместился из руководителя в рядовые грузчики и получил меньше всех. Всего два года с небольшим. И по весне его должны были перевести в открытую тюрьму. Апелляции он подавать не стал, прекрасно понимая, что будет только хуже, а удачно привалившая пруха может дать сбой. Его вполне устраивал год на diet (диете) и регулярный bodybuilding 206 .

А вот его упрямые подельники, отправленные в Коннунсуо, затаили нешуточную обиду и во всех судейских накрутках обвинили исключительно Джона. Они разослали малявы во все доступные места, а потому каждый звонок в Выборг заставлял Джона всё больше нервничать. Городок сам по себе плюнь-перейди, а уж новости расползаются быстрее кухонных тараканов.

В разговорах выяснилась и другая весьма существенная для них деталь. Все остальные сокамерники-выборжане, за исключением Алексея, попавшего сюда вообще как кур в ощип, неожиданно выяснили, что работали на одного и того же человека. Теперь они иногда хмуро рассуждали о непродуманном отсутствии такого необходимого страхового полиса, как подпитка из общака. А всё из-за его полного отсутствия в выборжанском транзитном захолустье. Вот и выпал им всем пресный чухонский самокрут – крутись сам, как можешь, уповая только на свои силы.

Среди этой компании некоторым особняком затесался один литовец. Его имя Jurgis сокамерники сначала чинно перевели в Георгий, но быстро упростили до Жорика, для чего у того имелись вполне определённые внешние данные. Жорик был услужливым, хорошо готовил тюремные деликатесы и при этом выглядел как невинный худенький старшеклассник.

Я пару прогулок вынужденно посвятил выслушиванию истории его нелёгкой жизни. Если отбросить совсем уж малодостоверные детали, то это действительно «продукт нашего неспокойного времени».

Родом Жорик был из небольшой деревеньки под Клайпедой. Демократические преобразования настигли его в начальных классах школы. На словах они принесли невиданный доселе разгул «свободного предпринимательства», но как-то совсем уж по-литовски. У него напрочь пропало желание дальше учиться, а у родителей не стало работы, при том, что все советские сбережения семьи в одночасье ухнули в известном направлении. И Жорик, покрутившись несколько лет по разным городам, рванул покорять так удачно объединившуюся Германию. За спиной у него уже имелся солидный опыт ночных прогулок по чужим квартирам и мелким торговым точкам. А субтильное телосложение позволяло вполне обоснованно надеяться на его значительно более выгодное использование среди зажиточных и беспечных бюргеров. И, главное, появился шанс подальше убраться от родных пенат, пока выпала такая возможность.

Почти десять лет он с переменным успехом прытким зайчиком скокарил по всей Европе, изредка изучая нравы в местных тюрьмах, пока один его чрезвычайно удачный скок неожиданно не сорвал планы долго готовящихся на это же дело румын. Цыганистые собратья по профессии не на шутку обиделись, и стали сообща кидать разные подлянки беззащитной одиночке. От греха подальше он без билета просочился на паром, но промахнулся мимо Швеции и, несколько неожиданно для себя, оказался в Финляндии. О том, сколько он успел пробыть в Финляндии, Жорик тактично умалчивал. Взяли его под Рождество в небольшом магазинчике на окраине Лахти.

Вроде всё шло как обычно. Он легко пролез через вырезанное в стекле отверстие, совершенно не потревожив чрезвычайно заумную сигнализацию. Спокойно набил сумку наиболее ценным товаром, но тут обнаружил внушительный сейф. Присел в задумчивости перед такой находкой и при свете фонарика стал внимательно изучать заковыристый замок. Это его и сгубило. Проезжающая патрульная машина случайно засекла предательский лучик.

Он сам толком не мог объяснить, чем этот сейф его приворожил. В его карманах были только отвёртка, стеклорез и плоскогубцы. Может какой-нибудь продвинутый медвежатник мог попытаться и с этим набором поколдовать, но уж очевидно, что не Жорик.

Следствие завершилось в рекордные два дня. Суд, да и то, только по науськиванию прокурора, дал ему полгода. При этом прокурор, ни разу не видевший Жорика, сделал фатальную ошибку в своём письменном требовании. Он настаивал на том, что обвиняемый не только обокрал магазин, но и готовился вынести сейф с дневной выручкой для дальнейшего злостного нанесения ущерба владельцу.