Арест Ант - Как стать контрабандистом

– А знаешь, какой самый знаменитый диск у битлов?

– «Let It Be».

– Правильно. Русский перевод: «Давай съедим пчелу».

Взгляд Сулева слегка затуманился и он неуверенно спросил:

– Слушай, тебе что, вертухай по ошибке не те колёса подсунул? Может, лишние осталось? Поделись, а?

– Не-а, уже всё потребил. Я сейчас как истинный отпрыск тундры. Что вижу, то пою. Кстати, помнишь ансамбль ABBA?

– Конечно.

– У них была шикарная песня «Super trooper».

– Почему была? Я её и сейчас постоянно слышу. Там про знаменитую певицу на сцене.

– Ошибаешься. Знаешь, как переводится?

– Знаю как правильно. А вот по-русски…

– Ага, не знаешь! «Лучший патологоанатом».

Сулев скосил глаза к переносице:

– Как бы тебе самому с такими темпами в прозекторскую раньше времени не загреметь.

– У тебя слишком циничное восприятие жизни.

– Точно. Не дано нам, бедным эстонцам, познать высокий полёт ваших русских мыслей. Этих, как их там… винтокрылых выражений.

– Опять грубишь, – неожиданно горько констатировал я, – Радостную минуту омрачить хочешь. Знаешь, как актриса Фаина Раневская отвечала на такое своим юным поклонникам?

– Нет.

– «Пионэры! Пошли в жопу».

– Раневская… Раневская… а, вспомнил… – и он противным голосом прокаркал, – « Муля! Не нервируй меня». Я этот фильм в тюрьме смотрел. Очень давно. Только вот про пионеров что-то не помню.

– Так это ваша эстонская цензура вырезала, – вновь развеселившись, хихикнул я, – Дружба народов и всё такое. Зато теперь вы в ответ сплошную цирюльню у себя там развели.

– Что?

– Стрижка денег с резидентов ЦРУ.

– А почему забыл про засиральню? – вдруг задребезжал Сулев, – Отмывка денег за счёт CIA 205 .

Вошёл Киммо и застыл на пороге, пытаясь понять причину такого подозрительного веселья. Сулев моментально придал себе строгий вид и небрежно процедил пару фраз. Киммо сразу испарился.

– Чего ты ему сказал?

– Тебе лучше не знать, когда вертухаи пытать начнут.

– Спасибо, благодетель.

– На добро всегда надо отвечать добром. Заодно будет ему проверка на вшивость, если сегодня у вас в камере начнут динамит искать. А ты чего сегодня такой весь из себя довольный?

– С водителем на прогулке договорился встретиться. Многие вопросы проясню.

– Это тот, который сюда сигареты привёз?

– Ага. Следак уверждал, что он на меня заяву накатал, а они по ней меня закрыли. Надо удостовериться.

– Ему же четыре года впаяли. Считаешь, что это он так легко и удачно отмазался?

– Не знаю. Есть вещи, друг Горацио, на свете, которые без банки не просечь. Всё вообще странно. Я его приговор читал. Там нет никаких упоминаний о его признании. Только какой-то бред про то, что он считает правильной всю сумму начисленного ему штрафа.

– Тогда разбирайся. Это же полная туфта.

– А я о чём тут расшекспирился?

С понятным нетерпением и некоторым необъяснимым трепетом я заранее собрался на свою первую прогулку. Жалко, что опытного экскурсовода нет. У Сулева, как у работающего, выход на воздух в другое время. Хотя я так пока и не смог уловить, как вообще может выглядеть официальный график его работы. Они с напарником явно себя ничем не перетруждали, щедро пользуясь свободно скользящими техническими перерывами. Которые, как я подозревал, они сами себе и устанавливали.

Услышав топот ног, я вздохнул и пошёл вливаться в группу любителей поглазеть на кусочек совсем близкой свободы.

Прозвучал короткий сигнал, вертухай дал отмашку и все стали медленно спускаться по винтовой лестнице. Я прислушивался к своей спине, но лекарства пока полностью задавили все болевые ощущения. Надеюсь, на час хватит. А там отлежимся, если что. Зато нужным делом предстоит заняться. Впервые за последние месяцы.

Мы прошли по подвальному этажу мимо камер-отстойников, и остановились перед металлодетектором. Некоторые, пройдя проверку, подходили к встроенному шкафу и разбирали гантели, грифы и блины для штанги.

Я покрутил головой, но никого с других этажей не было видно. Вот это совсем не хорошо. Зато в углу перед выходом стоял явно свежий рукописный бумажный плакат, только что натянутый на кривую рамку (видно для ожидаемой кому-то отвальной):

Mikkeli prison – Gate of Freedom!

Тюрьма Миккели – ворота свободы!

– Совсем ошалели союзники нацистов. Пара молний на рукаве… и порядковый номер на карманЕ, – буркнул я и стал снимать ремень. Потом выложил на поднос сигареты и зажигалку. Металлодетектор меня проигнорировал и я, подхватив свои скромные пожитки, неторопливо вышел во внутренний двор тюрьмы через планируемые ворота свободы.

Не густо, но всяко не кирпичный колодец от лапёрских новоделов. Между тюремными стенами и двумя деревянными будками, выкрашенными в тусклый серый цвет, был размечен участок в треть футбольного поля. За тонированными стёклами будок не было заметно вертухаев, но очевидно они, как сознательные зрители, занимали свои места заранее.

Две трети территории, разрешённой к затаптыванию, занимала пустующая волейбольная площадка с двумя врытыми столбами для сетки, а оставшаяся треть была отведена под деревянный помост для занятия со штангами и турник. Рядом с помостом щетинилась обрывками кожзаменителя облезлая спортивная скамья, небрежно замотанная скотчем. И три потемневших деревянных скамейки, прикрученных к стенам, для отдыха отзанимавшихся.

Выходящий из дверей народ моментально делился на три неравных группы. Наиболее активные целеустремлённо поволокли железо к помосту и начали там бодро копошиться, издавая противный лязг и грохот. Большая часть разбилась на пары и небольшие группки, включившись в медленное движение по скруглённому периметру. Несколько человек расселись на скамьях у выхода и сразу задымили.

Несколько растерянно я постоял у двери, совершенно не зная, что мне тут делать. С «качками» тягать железо мне сейчас здоровье не позволит, к «маятникам» лезть и неуклюже встревать в чужие разговоры западло, а с «двойными сидельцами» только себе задницу отморозить по самую маковку.

Я медленно, но решительно двинулся по протоптанной тропинке в противоход ходоками. Полный идиотизм, но со стороны смотрится, вроде как человек чрезвычайно занят, мысли свои задумчиво туда-сюда гоняет и никому особо не мешает.

Всё это мельтешение на куцем участке мне подозрительно напоминало что-то знакомое. Ну, конечно! Не хватает только брюхастого физрука или мордастой физручки с жизнерадостным: «Встаньте, дети, встаньте в круг».

Сделав два полных оборота и вдоволь налюбовавшись неприступными стенами, я остановился у выхода. Постоял, а потом почти присел, слегка прислонившись к самому краю ледяной скамейки, и стал обдумывать свои дальнейшие действия. Здесь и сейчас культурно отдыхает только неработающая часть нашего этажа. Значит, у нас с другими этажами разное время для прогулок и надо искать иное место встречи…