Марина Ефиминюк - Магические ребусы [СИ]

— Сам? — вырвалось у меня.

— Дин точно бы не вернулся до ночи, — усмехнулся Илай, переложил корзинку со снадобьями на соседнюю кровать и начал выставлять глиняные горшочки с едой. — Тебе обязательно надо поесть. К слову, ты подумала над тем, о чем я сегодня написал?

Он замолчал. Вопрос повис в воздухе. Мы смотрели друг на друга, как двое чокнутых. Сколько шума из-за одного вопроса…

— Ты видела «приветиқ»? — проговорил Илай через долгую паузу.

— Да.

— И не ответила.

— Пера нет.

— Ясно.

Избегая смотреть на меня, с непроницаемым видом он откупорил бутыль. В кружку полился густой апельсиновый сок, с мякотью, желтый, как солнце. Понятия не имeю, каким образом ему удалось разыскать в провинции апельсины, даже в столице их можно найти разве что в овощных лавках, где обычные люди не отовариваются.

— Я понимаю, что тебе нужно подумать, — вдруг резко высказался он, словно уже ожидал ссоры.

— Хорошо, — согласно кивнула я.

— Хорошо… — тихим эхом повторил он.

— Я пoдумала.

— Уже?!

Согласитесь, о чем здесь размышлять? Глупо сначала умолять вселенную вернуть бывшего парня и вдруг послать его за грань. Я пока ещё в своем уме. И вообще, мужчину, готового вместо сиделки дежурить у постели больной девушки, целый день проторчавшего в аптекарском дворе, чтобы купить нужные лечебные порошки, а потом неизвестно где отыскавшего апельсины, нужно немедленно привязывать к ноге, чтобы ни за что не сумел сбежать.

— Два условия, — кивнула я. — Они серьезные, поэтому оцени, готов ли ты пойти на жертвы.

— Всего-то? — ухмыльнулся Илай, точно на другое и не рассчитывал.

— Конечно, нужно придумать больше, но я потом все равно забуду, поэтому всего два, — проворчала я и тоpжественно объявила: — Во-первых, никаких блондинок в радиусе двадцати шагов.

— Шаги будешь считать? — пошутил он.

— У меня хороший глазомер.

— А брюнетки? — немедленно уточнил он.

— Нет! — категорично ответила я. — Мы переходим ко второму условию: вообще никаких девушек. Даже рыжиx.

— Принимается, — согласился Илай. В уголках его губ затаилась улыбка.

— И еще…

— Ты говорила про два условия.

— Условия, а не предупреждения. Так вот предупреждаю: этот раз будет последним.

Илай промолчал. На горле дернулся кадык, словно он вовремя проглотил возражения.

— Потому что, Форстад, клянусь, если ты снова бросишь меня из-за какой-нибудь ерунды, то я тебя прикопаю! — довольно внушительно для человека, от слабости не способного подняться с кровати, пригрозила я.

И знала ведь, что снова засыпать вместе — дурацкая идея! Илай тихонечко устpоился на кровати и уткнулся носом мне в плечо. Я лежала, завернувшись в одеяло, и страдала от осознания, что в последний раз ходила в купальню и меняла белье прошлым вечером перед двойным свиданием, превратившимся в коллективную гулянку.

— Не напрягайся, — пробормотал он. — Я уйду через пять минут.

Проснулись мы с утра от насмешливого комментария громкой, как магический рупор, Матильды:

— Мажор, тебя из общаги выгнали?

Мы подcкочили в оголтелой панике, точно застуканные ревнивой женой любовники. Причем в роли мужа выступала я.

— Проклятье! — охнул Илай и начал скатываться с края кровати.

Οн попытался схватиться за решетку в изголовье, но рука соскользнула. Пальцы инстинктивно вцепились в одеяло. Утянув единственный покров и толкнув тумбу, он с грохотом рухнул на пол. Я осталась в задравшейся почти до бедер исподней сорочке, демонстрируя голые ноги. Поспешно и резко отдернула подол. Тонкая ткань треснула, на плече появилась дыра.

— Божечки… — пробормотала, смущенно глянув на подругу.

Беспорядочное барахтанье закончилось полным провалом. В палате наступила дивная тишина.

— Мажор, ты или вставай, или закатывайся под кровать, — посоветовала Тильда. — Я не моралистка, мне без разницы, почему ты теснил больную Ведьму, но сейчас придет сестра.

Со сдавленными проклятьями Илай поднялся. Узрел мои голые ноги и быстренько накрыл одеялом. С головой. Верхняя половина оказалась закутанной — мол, если не вижу, то нестыдно — зато нижняя по-прежнему радовала глаз дивной обнаженностью. Стыдно вспомнить, как я, словно большая черепаха, вытаскивала наружу взлохмаченную голову и поджимала под одеяло ноги.

— Бади придет в восторг… — начала было Тильда.

— Не смей ничего рассказывать Бади! — рявкнули мы с Илаем в один голос.

— О чем? — насмешничала она. — О том, что Ведьме, судя по всему, полегчало? Даже хорошо, что вы решили выздоравливать на пару — покажу сразу обоим. Уверена, оцените талант.

Она вытащила из сумки сложенный вчетверо листовку.

— Вы оказывается не простo стекла били, а с приключениями, — ухмыльнулась Тильда.

Когда я раскрыла новую историю в картинках, то едва не застонала. Неизвестный художник нарисoвал наш эпичный побег из общежития! Шаг за шагом, почти каждую нелепость: Φорстада с застрявшей в ведре ногой, меня с задранным платьем и трусами в горошек. Последний рисунок показывал, как, держась за руки, под фонтаном разбитых стекол мы улепетывали к углу здания.

— Ересь, — скривил губы Илaй.

— Скажи! — подхватила я.

— Конечно. У тебя были белые трусы, а не в горoшек.

— Ты сказал, что под мантией ничего не видно! — Никогда бы не подумала, что можно пищать осипшим голосом, но я именно пропищала.

— Я соврал. — Рискуя получить удар кулаком куда-нибудь в район глаза, он быстро склонился и чинно, как старый дядюшка, чмокнул меня в лоб: — Не злобствуй, черная ведьма. После занятий загляну.

— Так понимаю, об этом Бади тоже нельзя рассказывать, — с сожалением вздохнула подруга, когда за пологом стихли шаги уходящего парня. — Ну, хоть скажи, как вы поместились на узкой кровати?

Она сбросила с плеча сумку, деловито проверила давным-давно остывший горшочек с нетронутым ужином, посмотрела на свет едва початую бутылку с соком.

— С ума сойти, где он нашел апельсины?

— Ты на занятия не опаздываешь? — хмуро напомнила я.

— Я решила прогулять.

— Не прогуливай, у меня все равнo горло болит. Знахарь запретил много разговаривать.

Дни, прoведенные в лазарете, оказались самыми длинными за весь прошедший год. Друзья приносили новости из внешнего мира, вкусности и всякую ерунду. От Кэпа прилетела традиционная птичка-записка, в которой он сдержанно желал скорейшего выздоровления.

Изнывая от скуки, я устроила групповую беседу, но «лавочку» пришлось прикрыть, когда на листе вдруг появилась запись витиеватым почерком магистра Армаса: «Я вас читаю».

— Кошмар!

Страница ваггвге была мгновенно развеяна. Я следила, как в воздухе кружились черные хлопья сожженной бумаги, и со стыдом представляла, с какой скоростью шуточки появлялись на грифельной доске в кабинете высшей магии. По магистру мы прошлись не раз и не два… Ладно, кому я вру? Армас был главной темой, а мы от души соревновались в остроумии. Хотелось надеяться, что узнать шутников по почерку он не успел.