Владимир Кожевников - Забытый. Литва

— Эти наши все почти. Что татары у нас, да московитов повоевали, покрали, поотбирали... Правда, и польки есть, и по-непонятному некоторые бормочут (немки? хунгарки? — Бог знает), но большинство — русские. Они их, когда мы уж вот, догнали совсем, саблями сечь начали, чтоб нам не достались. Хорошо, разведчики крепко посуетились, — это отдельный разговор, — а то бы многих порезали. Зверье!

— Значит, Станиславу лучшую из гарема, — смеется Олгерд, — на выбор!

— Спасибо, Великий князь, только... — Станислав краснеет, мнется, ему не приходилось еще выслушивать похвалы от самого Олгерда.

— Ему его Марта усы-то повыдергивает! — вставляет Вингольд.

— Да не в том дело... — еще больше смущается Станислав, — тут моей заслуги мало. Тут вон Алексей больше всех отличился.

— Тогда ему!

— Ну уж, а ему-то Юли точно бороденку — того! — хохочет Дмитрий, оглядывается на Алешку, а тот хоть бы улыбнулся, как не слышит. И смотрит перед собой, в одну точку, будто озабочен чем-то сверх меры.

«Что-то стряслось с парнем, надо будет узнать. Что там Вингольд про «умом тронулся» сказал?»

А освобожденные идут и едут, идут, едут, идут...

— Да сколько же их?! — восхищенно вскрикивает Патрикий.

— А тыщи четыре будет! — ответствует Вингольд гордо.

— Как же они такую ораву гнали, не боялись?

— О! Они их цепями сковали, ремнями повязали по десять-пятнадцать человек, так и гнали. Вот и...

— Вот и пополнение тебе, Любарт! — Олгерд смотрит на Дмитрия. — Одеть есть во что, посадить есть на что! Выбирайте — да на конь. А уж пылу у них теперь, после плена, после обид, думаю, на десятерых у каждого.

«Это мысль! — Дмитрий прикусывает губу. — Только куда их? Если по полкам, как бы беспорядка, да сумятицы не получилось, а если отдельно, то какая на них надежда? Ведь это все, считай, небывальцы. Сколько они в плену торчат? А если и опытные, то к порядкам нашим, к строю непривычны...»

— А, Дмитрий? Что молчишь? — удивляется Любарт.

— А что говорить? Оденем. Посадим. Спасибо, Великий князь! Я просто подумал — ты их поделишь...

— Зачем же? — Олгерд посмотрел вроде даже с упреком: что ж, мол, ты меня жмотом-то числишь? — Но все-таки! Неужели ты всех на конь посадишь?

* * *

Лишние табуны угнали на следующий день, 7-го сентября. Еще три дня разбирались с полоном и добычей. Наконец, 11-го обозы потянулись на север. Каждый князь организовал свой конвой, и, несмотря на предупреждения и угрозы Олгерда, полусотней никто не обошелся. Все завидовали друг другу, а больше всего кивали и оглядывались на Любарта.

Тот с позволения Олгерда отобрал, снарядил и посадил на конь около девятисот бывших ордынских невольников. Были эти ребята, правда, слабоваты, измождены, — в плену не растолстеешь, — так что с собой Дмитрий решился взять лишь три с половиной сотни, бывальцев, и только тех, кто покрепче. Все они, молодые, преисполненные благодарности, бодрости и надежд на будущее, готовы были за спасителей своих идти в огонь и воду, и горы своротить.

Любарт с Дмитрием ловко этим воспользовались. На охрану своих обозов из регулярного войска они выделили строго пятьдесят человек из хозяйственной сотни, во главе с завхозом всего волынского войска, хитрющим жидом Ефимом. В его распоряжение поступило больше полутысячи освобожденных молодцов. Таким войском Ефиму никогда командовать, конечно, не приходилось, но он повел себя совершенно хладнокровно — это был настоящий завхоз. За день развел и рассовал по одному ему известным местам в обозе полученных от Дмитрия помощников, а вечером пришел просить еще.

— Боже милосердный! Ефим! Я думал — этих половину не пристроишь, а ты?!

— В хозяйстве все уже пригодится, князь! Пока дают — бери, а начнут бить — так беги, как говорил мой покойный папа. Такого случая, как мне кажется, больше уже не случится, так зачем же, я спрашиваю, упускать момент? У меня повозок одних больше четырех сотен, так кого мне на них прикажешь сажать? А там раненые, больные. Кто их успокоит? А если в дороге слетит только одно колесо? А кто напоит и накормит такую ораву лошадей? Нет, я вас спрашиваю — кто?

— Ну, если только бабы. Мужиков у нас просто нет.

— Так давай уже и баб! Разве баба не работник? Разве она в походе сделает меньше мужика? Я давно хотел вам обоим сказать!

— Что?

— Что баб в поход в обозе не берем — зря!

— Ты, Ефим, очумел! Бабы в войске?!

— Ну вот! Нет, вы посмотрите, он весь в деда! Тот тоже не выносил бабского духу на войне.

— А ты знал деда?

— А кто его не знал? Он же взял меня в плен у хунгар, и что интересно — не пришиб, а оставил жить, и недурно жить... Но что баб не использовал — это был один из его очень немногих недостатков, да. Ведь баба и пошить, и постирать в походе может лучше, чем мужик. А больного, раненого обиходить? Да оно и ночью иногда, того...

— Брысь!

— А что я уже такого сказал? Не велишь — не надо, я не буду биться в стенку головой. Но сейчас-то!..

— Что?

— Ты пообещал баб в обоз.

— Так они все равно в обозе поедут!

— А-а... А я же думал, вы их раздарите князьям, имея к ним такое отвращение на войне.

— Езжай к Винголъду с Богом!

— А сколько брать?

— Да всех, неужели непонятно! Куда нам их тут-то?! Тьфу! — а перед глазами его нагло, бесстыдно раскинулась вдруг голая Юли, распустила волосы, распахнула руки, выпятила острые груди и улыбнулась.

— Ну же, мало ли... — Ефим видит лицо князя, поспешно поднимается и выпячивается из шатра.

— Тьфу, сатана! — плюет ему вслед Дмитрий, а Любарт весело смеется.

* * *

Обсудив и решив все вопросы дальнейшего похода и отправив наконец обозы, на что ушло еще два дня, утром 13-го Олгерд выступил следом.

Он кинул сильные отряды на восток и северо-восток, желая обезопасить добычу от наскока какой-либо мелкой шальной татарской банды, а свои войска развел широко, поприщ на 15 от Синюхи в степь, на восток.

Любарт с Дмитрием остались наконец одни во главе войска, в которое вошли: их 11-тысячный отряд; сильно пострадавший в битве полк Константина Кориатовича всего в 5 сотен сабель, полк Михаила Явнутовича в 600 сабель и полки Федора Кориатовича, Патрикия Наримантовича и Ивана Любартовича, примерно по 800 сабель в каждом. Любарт свел полки князей в один отряд и назначил командиром старшего из них, своего сына Ивана.

Таким образом, численность войска, считая привлеченных ордынцев, переваливала за 14,5 тысяч.

— Если они опять все вместе не соберутся, то ничего, — резюмировал Любарт, — войско у нас приличное.

— Да, ничего, — согласился Дмитрий, — Если опережать, не давать им соединиться, то и до моря можно дотопать. Только вот как с погодой? Как наладятся дожди... а там и снег... Разве тогда повоюешь? Степь. Палки на костер не сыщешь.