Владимир Бабкин - Меж двух Царей

Я смотрел в их лица. Вглядывался в них. Старался почувствовать их чувства, их ожидания. Ведь собрались они здесь не из чистого любопытства. И горе мне, если я не оправдаю их ожидания.

— Часто говорили и часто горько говорили о том, что пока вы проливаете кровь за Отчизну свою, пока вы, сцепив зубы, идете вопреки кинжальному огню вражеских пулеметов, пока вы там, на фронте укрываете свою голову от разрывов артиллерийских обстрелов, здесь, в тылу, кто-то сладко спит и вкусно ест, кто-то ведет себя так, как будто не идет страшная война, а в окопах не гибнут наши боевые товарищи. Говорили о безобразиях, творящихся в тылу. Говорили о том, что пока фронтовики сражаются на передовой, в их деревнях могут переделить землю. Говорили до Бога высоко, а до царя далеко и нет правды на Земле Русской.

Повисло такое напряженное молчание, что у меня было ощущение того, словно воздух в зале буквально перестал пропускать звуки, а тысячи глаз смотрели на меня с таким напряжением, что мне, честно говоря, стало сильно не по себе. Но назвался груздем, значит давай, зажигай.

— Но времена меняются. Божьим проведением я взошел на Престол Русский и теперь позвал на совет фронтовиков — тех, кто больше всех доказал свою верность Отечеству и Престолу, тех кто заслужил свои награды и свое право быть в этом зале. И вот мы собрались все вместе, и я знаю, что вы ждете от меня слов правды. Слов Государя Императора, слов державного вождя и члена фронтового братства.

Делаю короткую паузу и перевожу дух. В зале становится все более жарко, ведь вся эта орава народу активно дышит, да и накурено в помещении, не все удержались от желания закурить пока меня ждали. А с вентиляцией тут так себе. Да и какая вентиляция справится с шестью с лишним тысячами людей, набившихся в зал, словно сельди в бочку.

— Мои фронтовые товарищи! Пришла пора серьезного разговора. Разговора о том, как нам всем жить дальше. Но не только одного лишь разговора, как правильно говорит народ русский — разговорами сыт не будешь!

— Землицы бы, Государь! — вдруг раздался голос из глубины зала.

Народ одобрительно зашумел, раздались крики "Правильно!", "Кровь проливали!", "Даешь!" и в таком духе. Наступал самый серьезный момент сегодняшнего дня. И не только сегодняшнего.

Я поднял руку, и тишина быстро восстановилась. В следующий раз так быстро не получится. Если ситуация не будет правильно разрулена, то восстанавливать внимание мне будет куда сложнее. Да и не стоит забывать о том, что в зале более шести тысяч заряженных винтовок, да и вокруг зала никак не меньше. И запросто могу, как говаривали большевики после переворота, "отправиться в штаб к Духонину", то есть на личную встречу с растерзанным толпой генералом. Впрочем, если я облажаюсь, то могут появиться и новые выражения — "отправиться к Мише в Свиту", например.

— Мои боевые товарищи! Не всем здесь довелось воевать со мной вместе. Поэтому я хочу спросить у тех, кем мне посчастливилось командовать — верите ли вы моему слову? Слову Государя Императора и слову фронтовика-ветерана?

Мои (?) горцы зашумели одобрительно, а учитывая, что представителей Дикой дивизии тут было довольно много, то и зашумели они довольно шумно. Я продолжил поход по тонкому льду доверия, пытаясь все же добраться до спасительных берегов. Вообще же сама идея подобного сборища был довольно рискованной, и генералы меня сильно отговаривали от нее. Но в той игре, которую я задумал, мне нужны те, на кого мне удастся опереться. Ибо опираться мне просто не на кого. Особенно учитывая то мероприятие, которое я планирую провести в думском зале заседаний сразу после "встречи с фронтовиками".

— Я, Михаил Второй, Государь Император Земли Русской, перед лицом всего фронтового братства, даю свое Государево слово — весной 1919 года от Рождества Христова в России пройдет земельный передел, и излишки будут распределены по справедливости между крестьянами по числу едоков в каждой семье! Для каждой губернии и каждой области Империи будет установлен предельный размер земельного надела для каждого подданного. Отныне объявляется, что ни один человек в Империи после 1 марта 1919 года не сможет владеть большим количеством земли, чем будет установлено местной комиссией по проведению земельной реформы. С сего дня и до 1 марта 1919 года каждый имеющий излишки может добровольно продать лишнюю землю, а желающие крестьяне могут сами выбрать себе надел, купив его за свои деньги по свободной цене с выплатой частями в течение 25 лет. Все оставшиеся на 1 марта 1919 года излишки сельскохозяйственной земли будут изъяты в государственный земельный фонд и распределены между крестьянами. Бывшим собственникам стоимость утраченных наделов будет компенсирована в соответствии со справедливой ценой изъятых для передела излишков земли.

Идем дальше.

— Но, спросите вы меня, где ж тут справедливость, Государь? Разве в том справедливость, что одни у бабы под боком всю войну провели, а другие кровь проливали, а земли всем поровну?

Зал загомонил соглашаясь.

— Нет! Не может быть в том справедливости! Именно ветераны-фронтовики вынесли на своих плечах всю тяжесть продолжающейся Великой войны, именно их кровью и потом держится Земля Русская, именно вы, вы, мои боевые товарищи, доблестью и жертвенностью своей заслужили право на особую Высочайшую благодарность, дополнительную землю и особые привилегии, которые я вам обещаю. Но мудрый русский народ правильно подметил — "Жалует царь, да не жалует псарь" и каждый из вас точно знает, что это значит. Это значит, что по возращению в родные края ветеранов начнут обманывать чиновники-казнокрады, взяточники-столоначальники, хитрые старосты и прочая подобная публика, так привыкшая вопреки государевой воле обдирать простой народ. Разве это не так?

Солдаты загудели, кое-кто даже потрясал в воздухе своей винтовкой, выражая проклятия в адрес обозначенных мной местных "псарей". Очевидно, что сталкиваться с подобным доводилось всем. Я же подвожу общественное мнение в нужному ракурсу, который позволит собравшимся взглянуть на проблему под нужным углом зрения.

— Какой прок от полагающихся привилегий, если ветеран получит пусть и больший надел, чем остальные, но участок этот будет сплошь негодный? Или случится другой обман? Это на фронте вы сила, и сила не потому что у вас в руках винтовка, а потому что рядом с вами боевые товарищи, которые подсобят, прикроют спину и не дадут пропасть! Но кто прикроет спину от местных "псарей"? Даже я не всегда могу помочь, ведь Император не всегда осведомлен о творящихся на местах безобразиях. И вернувшись с фронта, вы спросите себя — за что я кровь проливал? За такую жизнь?

И после короткой паузы резко вопрошаю зал: