Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

— Еще, — добавил Восо, — следует предусмотреть значительную долю полуфабрикатов и производственной оснастки. Это быстро даст отверточные цеха с хорошими рабочими местами, и при таком условии, наши профсоюзы поддержат идею. Но есть кое-какие опасения. Опираясь на «Amnesty International», тем более — на ее феминистское крыло, можно получить вторичные проблемы. AmnI и FemnI, это очень неприятные конторы.

Лидер «правых», успевший прожевать колбаску и запить пивом, отреагировал:

— Да, это неприятные конторы, но они неприятны по-разному. Головная контора AmnI коррумпирована панисламизмом. FemnI замешана в рэкете через ложные обвинения в домогательствах. Но для нас важно, что AmnI и FemnI едины в критике закона-1998, и требуют освобождения женщин, сидящих в наших тюрьмах по этому закону.

— А! — сказал лидер «левых», — Наш закон, приравнивающий любой аборт к убийству.

— Да, Диего, Теперь Антонио привез деловое предложение на эту тему от мисс Хешке Дорадо, мэра меганезийского атолла Киритимати… Антонио, вам слово.

Министр иностранных дел отставил кружку пива и сообщил:

— Мы конструктивно поговорили, поскольку мисс Дорадо здешняя, из Сальвадора. Ей знакомы наши реалии. Она знает о законе-1998, знает об отношении AmnI и FemnI к данному закону, и считает, что мы со всех стороны выиграем, если отменим его. Это статистически чужой закон, не сальвадорский.

— Как это статистически чужой закон? — не понял генерал Гомес.

— Сейчас я объясню, — сказал Лагорено, — для этого понадобится ваша фуражка.

— Никаких проблем, — генерал передал ему фуражку, аккуратно лежавшую на шезлонге поверх привычно по-уставному сложенной униформы.

— Благодарю! — Лагорено коротко поклонился, и передал фуражку Пилар, — у меня есть государственно-важное задача для тебя и твоих коллег. Сбегай к ним, и пусть каждая выразит отношение к анти-абортному закону. Белый камешек, если закон нравится, и черный камешек, если нет. Эта генеральская фуражка будет, урной для плебисцита.

— Круто! — оценила медсестричка, схватила фуражку, и метнулась к своей команде.

Антонио Лагорено посмотрел ей вслед и предложил товарищам по хунте:

— Ставлю 100 долларов, что черных камешков будет больше.

— Нашли место, — буркнул Восо, — болванов на такое пари ищите в Совете Церквей.

— Даже там вряд ли, — сказал Гомес, — я ставлю 200 долларов, что белых не будет вовсе. Принимает кто-нибудь?.. Понятно: в ответ тишина. Все же, скажите, Антонио, в каком смысле это статистически чужой закон?

— Прямо сейчас, — сказал Лагорено, — наш плебисцит покажет, как нация статистически относится к этому закону. Если негативно, то это чужой закон, навязанный нам путем коррупции большинства парламента внешними силами, враждебными нашей нации. И попытки хотя бы смягчить этот вредоносный закон, провалены таким же путем.

— Гм… Что, еще раз агентура про-иранских фундаменталистских кругов США?

— Примерно так, — подтвердил Лагорено, и положил на стол пластиковую папку-файл.

— Гм! — Генерал поглядел на него, а затем на лидера правых, — Тадео, вам это ближе.

— Ладно… — произнес тот, и открыл папку, — …Что же у нас здесь? Так, журналистское расследование «Guardian», довольно старое, о финансировании анти-абортного лобби, организации «Si a la Vida», Сальвадор, со стороны «Human Life International», США… Смотрим дальше. Так, финансирование со стороны «Center-for-Family», США. Весьма внушительные суммы… Смотрим дальше. Так, фонд «Pro-Save», США и, кажется, тут знакомая фамилия сопредседателя: миссис Бонстрейт, нынешний сенатор от Гавайев.

Тадео Пименти отложил папку и покачал головой.

…— Обвинение во вредоносной парламентской коррупции серьезное. Но при чем тут агентура про-иранских фундаменталистских кругов? То, что миссис Бонстрейт как-то сотрудничает с иранским лобби на Капитолии, еще не значит, что она сотрудничает с иранцами в этой анти-абортной теме. Что, если, это разные политические темы.

— А что, если это одна тема? — возразил Антонио Лагорено.

— Так удобнее, — добавил генерал Гомес.

— Что удобнее? — спросил Диего Восо.

— Так вот, это самое… — и генерал выразительно прицелился пальцем в воображаемого лоббиста-вредителя или парламентария-коррупционера. Восо уже собирался немного подискутировать о соразмерности этого. Но как раз вернулась медсестричка Пилар, и высыпала кучку камешков из генеральской фуражки на стол. Все они были черные.

Министр иностранных дел подвел итог.

— Vox populi — vox dei. Закон-1998 чужой для нации. Надо решать вопрос, но, чтобы не оставалось субъектов, которые позже могут оспорить нашу официальную версию.

— Конечно, Антонио! — подтвердил Гомес, — Зачистка должна быть чистой.

— …А экономика должна быть экономной, — включился Пименти, — поэтому процедура видится так. Сначала мы отменим закон-1998. Сторонники вредного закона аккуратно интернируются, а лица, сидевшие по этому закону — освобождаются с показом в СМИ. Феминистки всей планеты аплодируют.

— А что с тихо интернированными сторонниками вредного закона? — спросил генерал.

— Так вот, это самое, — ответил лидер «правых», воспроизводя размытую лексическую конструкцию, ранее примененную самим генералом.

Случилась пауза, в течение которой участники хунты, молча, кивнули. Расстрел новой порции нелояльных политических фигур был одобрен, и Пименти продолжил.

— Есть еще важный вопрос. Ранним утром 11 декабря кто-то расстрелял из артиллерии комбинат и рабочий поселок транснациональной корпорации «Holcemex» на западе от Метапана. Кроме нескольких сальвадорцев, пострадали все иностранные специалисты комбината. Снаряд попал в их домик. Пятеро убиты, трое ранены. Этих раненных нам передал экс-генерал Каламаро, под видеозапись. Теперь надо как-то решать.

— Вот, неудобно как получилось… — пробормотал генерал, отлично помнивший приказ, отданный артдивизиону РСЗО, — …Я думаю: это из-за преступного приказа. Виновные наказаны. Можно найти их в списке тех, кто уже… И дописать это к их приговору.

— Не очень хорошая идея, — произнес министр Лагорено, — лучше, если это вовсе не мы.

— Гм… — буркнул генерал Гомес, — …Антонио, а эти трое что-нибудь помнят?

— Думаю, да. Они в удовлетворительном состоянии, как говорит медицина. Но, логика подсказывает, что они не могли видеть, как прилетели снаряды. Следовательно…

— …Гринго! — триумфально объявил генерал, — Это гринго на F-16. Все видели, как над Метапаном летали F-16. Знаете, Антонио, вы очень верно сказали про логику.

— Нормальный вариант, — согласился Диего Восо, — гринго виноваты во всем. Никто не захочет разбираться детально, потому что это слишком сложно.

Тадео Пименти кивнул, и уточнил концепцию: