Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

— Почему вы думаете, что на Бора-Бора будет безопасно в случае войны?

— Глобус! — сказал Юйлун, — От Бора-Бора до войны будет четверть его окружности.

— Значит, вы уверены, что горячее пятно войны будет в районе Китая?

— Да, Цзивэй. По-моему, это очевидно. В Южно-Китайском море уже начинается.

— Допустим, так, — произнес Кун, — однако, на вооружении Китая есть ракеты, которые способны доставить термоядерные заряды даже на 15.000 километров.

Строительный коммерсант громко фыркнул и махнул рукой.

— Это хлам, придуманный еще во время Первой Холодной войны. Дальше, когда была Вторая Холодная война, этому хламу сделали тюнинг, чтобы смотрелось модерново, а ничего серьезно нового не изобрели. Сидим в музее XX века, надуваемся, как жаба, и надеемся, что враг испугается, ведь мы такие большие, когда надутые. Так уже делала Третья Империя, и где она теперь? Вы, Цзивэй, лучше меня знаете, ведь вы философ.

— Я знаю, — подтвердил профессор Кун, — в XXI веке так ведут себя все сверхдержавы, включая США. Еще недавно это выглядело сообразно: роли в Глобальном мире были согласованы всеми сверхдержавами, и реальная гонка вооружений утратила смысл. С философской позиции, это была ошибка: нельзя игнорировать законы диалектики. Но ракетно-ядерное оружие остается абсолютным — по крайней мере, пока.

Юйлун, снова фыркнул и махнул рукой.

— При всем уважении к вам, профессор, это уже не так.

— Правда? — переспросил Кун, — И давно ли это не так?

— Со вчерашнего дня, — сказал Юйлун, — с момента, когда неведомая штука разнесла в клочья бесхозяйный спутник на орбите. Знакомый военный летчик объяснил, что это значит. Теперь наши межконтинентальные баллистические ракеты годятся только на сувениры. Ракета, которая должна 20 минут лететь в космосе по просто вычисляемой баллистической траектории, будет поймана, как слабо брошенный мяч в бейсболе.

— Но, — возразил профессор, — есть еще ракеты на атомных субмаринах.

— Это тоже хлам, — сказал строительный коммерсант, — в 2020-х рынок получил HRIR-детекторы, и дроны видят атомную субмарину-ракетоносец по тепловому следу.

— Юйлун, если так, то почему атомные субмарины-ракетоносцы до сих пор строятся?

— Так, я извиняюсь, откаты.

— Я понимаю, что откаты, — сказал Кун, — но можно брать откаты за что-то полезное.

— Да, Цзивэй, можно. Только вот верфи для атомных субмарин построены на целевые деньги, значит, надо строить эти субмарины весь проектный срок работы верфи, а то правительство — наше, американское, любое — будет искать виноватых, но не найдет, и накажет, кого попало. Кому нужна такая русская рулетка? Никому. Так это устроено.

Профессор Кун молчал около минуты, после чего произнес:

— Тихоокеанский флот США приведен в боеготовность. Но в новостях не было ничего, указывающего на подобные действия Народного флота Меганезии.

— Вот уж не знаю, — Юйлун развел руками, — у нези все по-другому. Вы бывали у них?

— Еще нет, — признался профессор.

— Я тоже, — признался строительный коммерсант, — но вот Дэшен бывал.

— Да, — отозвался финансовый брокер, — понимаете, у меня дочка и внук на Косраэ. Так получилось, что я развелся, когда дочка была еще маленькая. Моя бывшая жена скоро вторично вышла замуж, и много лет я не видел дочку. Вдруг, 9 сентября звонок: алло, привет, папа, это Занзан, у тебя родился внук! В жизни иногда бывает, как в кино.

— Правда, как в кино! — воскликнул Юйлун, — А как назвали малыша?

— Занзан было лень думать, и она взяла аббревиатуру от даты рождения: nine zero nine. Получилось Нзен. Странное имя, зато легко запомнить день поздравлений. В общем, я познакомлю вас, когда мы прилетим на Косраэ.

— У нашего самолета там промежуточный лэндинг? — спросил Кун Цзивэй.

— Там возвратный лэндинг, — спокойно поправил Дэшен, — этот самолет зафрахтован до Косраэ. Дальше мы полетим на самолете, который найдет Занзан, так дешевле.

Занзан — типичная кантонская китаянка чуть старше 20 лет, одетая в шортики, топик, и шляпу-гаучо, встретила их у моста с северо-западной дамбы — двухкилометровой ВПП аэропорта. Она подкатила туда на помятом камуфляжном микроавтобусе без крыши и, дождавшись, пока гости завершат короткие формальности с меганезийской полицией, крикнула, размахивая шляпой.

— Ni hao haoy-ou! Aloha oe! Shang chuan lai! Come aboard!

— Wo shayanle diyu… (я адски обалдеваю)… — прошептал Юйлун.

Эти слова могли стать общей характеристикой последующих впечатлений китайских гостей от Косраэ. Все на этом незийском острове вызывало настороженное удивление. Архитектура. Транспорт. И особенно люди — kanaka-foa, включая Занзан.

Для начала, она радикально отвергла высказанную гостями идею: как можно быстрее продолжить полет к Бора-Бора. У Занзан нашлись три неопровержимых аргумента:

Во-первых: было бы ужасной ошибкой не встретить Новый год на Косраэ.

Во-вторых: вечер — предновогодний, и почти все на фесте, включая пилотов-профи.

В-третьих: малыш Нзен имеет естественное право пообщаться с дедушкой Дэшеном.

Следовательно, план-график будет такой:

1. Приехать в таунхаус Йесенг.

2. Бросить там вещи, перекусить, переодеться, и желающим — принять душ.

3. Поехать в Тофол-таун на фест и гульнуть по-взрослому.

4. Вернуться в таунхаус, и отдохнуть немного.

5. На рассвете отправить гостей дальше на зюйд-зюйд-ост, к Бора-Бора.

В качестве эмоционального аргумента-бонуса, Занзан указала на редкую возможность дважды встретить Новый год, ведь Бора-Бора лежит справа от Линии Перемены Дат…

…К моменту, когда этот аргумент был озвучен, микроавтобус уже катился по дороге, огибающей остров по северному берегу, а вскоре повернул на юг, к Тофолу. Прошло несколько минут, и открылась панорама этого городка, формальной столицы острова, достаточно маленькой, чтобы издалека ее можно было охватить одним взглядом. На центральной площади — башня мэрии с ретро-часами, а рядом — огромный купол таун-маркета, оранжево мерцающий в лучах заката. И вокруг также мерцают причудливые изломанные крыши домов, стилизованных под фахверк-стиль Германии XV века. Со стороны моря, на фоне темнеющего неба видны огни на мачтах парусников, и как бы пылающий циклопический гриб: отель «Atomic-Inn». На улицах уже появились люди, выкатывающие мототележки с пивными бочками и корзинами, наполненными всякой новогодней закуской. А в небе стали возникать лазерные узоры будущего арт-шоу.

… Микроавтобус проскочил через город, и выехал к восточному побережью. Темнота успела сгуститься, и казалось, что по обе стороны узкой дороги расползается какое-то дьявольское болото из триллера. Затем прямо по курсу открылась хорошо освещенное пространство — небольшое, обустроенное, обрывающееся в безграничность океана. А в следующую минуту Занзан затормозила на широкой площадке, часть которой занимал комплекс из двадцати полутораэтажных домиков-секций: таунхаус Йесенг. Он стоял в мелководном лимане речки Йесенг, среди мангровых зарослей, на большом плавучем фундаменте из армированного пенобетона. К площадке пришвартованы малые катера, гидропланы, и экранопланы. Один угол площадки размечен для какой-то игры в мяч, и сейчас там развлекались полдюжины мокрых голых парней и девушек. Иногда мяч от подачи улетал в воду, и кому-то приходилось прыгать за ним. В другом углу какие-то крупные парни афроамериканского вида, ремонтировали мотор грузового катера и, не отрываясь от работы, жарили рыбу на самодельной печке-барбекю. С такого же катера несколько ребят сгружали на площадку какие-то пластиковые ящики и бочки. В общем: таунхаус выглядел жанрово — будто специально для видеорепортажа под заголовком: «Меганезийская аграрно-постиндустриальная провинция без ретуши».