Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

Занзан крикнула ребятам «aloha foa», а затем, жестами предложила гостям заходить в домик-секцию. Интерьер мог показаться спартанским, но вообще-то, тут была просто практичная обстановка. Имеется все нужное, но нет всяких лишних предметов.

— Меньше барахла, это меньше мороки, — пояснила Занзан.

— А где малыш? — спросил Дэшен.

— У друзей. Их малыш постарше, он июльский. Вы рассаживайтесь, я налью вам чая, и сбегаю за ними за всеми, мы соседи…

…Кун Цзивэй, пользуясь привилегией ученого проявлять повышенное любопытство к окружающим событиям, вышел на площадку с чашкой чая в руке, и стал наблюдать за течением локальной жизни. Он отметил, что Занзан двинулась не к одной из соседних секций-домиков (как можно было бы ожидать после ее слов о соседях), а к одному из экранопланов на парковке. Тут внимание китайского профессора всего на полминуты переключилось на ребят, которые загружали большие серебристые мешки в тот самый микроавтобус, на котором Занзан привезла гостей с аэродрома. Видимо, эта машина в таунхаусе Йесенг была общей и, возможно, этим объяснялась помятость кузова. Свою машину обычно держат в презентабельном виде, а от общей машины требуется лишь способность выполнять функции по перевозке пассажиров и грузов.

Когда профессор Кун снова переключился на Занзан, она шла назад от экраноплана, в компании двух молодых парней — англосакса и малайца, и катила детскую коляску. На компаньонах имелись из одежды только одинаковые шорты стиля military (цвет хаки и множество карманов). Почти сразу Кун скорректировал первое впечатление. Персона, показавшаяся низкорослым парнем-малайцем, была девушкой-подростком 12–13 лет. Данный факт расходился с предшествующей фразой Занзан «их малыш постарше, он июльский». Разумеется, бывают случаи сверхранних родов — в отсталых племенах, и в асоциальной среде трущоб. Но Занзан явно говорила о респектабельной семье…

…Еще через полминуты Занзан, представляя друзей, подтвердила парадокс:

— E foa! Это профессор Кун Цзивэй из Университета Цинхуа. Профессор Кун, это мои друзья: миссис Пугу и мистер Иллэ Огвэйл, если говорить в американском стиле. А в коляске: маленький мистер Фасти Огвейл, и мой малыш Нзен. Они, как бы, молочные братья, мы кормим их одинаковой смесью, только из разных бутылочек.

— Aloha, мистер Кун, — сказал молодой парень-англосакс.

— Aloha, мистер Кун! Университет Цинхуа это где? — спросила его экстремально-юная подружка-малайка. У нее был странный, но приятный мяукающий акцент.

— Это, — сказал Кун, — на севере Пекина, недалеко от Летнего Дворца Императора.

— Императора? — переспросила она, и поглядела на Иллэ.

— До Синхайской революции 1912-го в Китае правил император, — пояснил тот.

— Ясно, — сказала она, и повернулась к Куну, — А вы профессор чего?

— Я профессор философии.

— А какой философии? — задала она следующий вопрос.

— Пугу, вы думаете, что существует несколько систем под названием философия?

— Да, — она коротко кивнула.

— Hei foa! А давайте продолжим за столом? — предложила Занзан, — Переложим детей в кроватку, поболтаем за чаем, а ближе к полуночи, метнемся на фест в Тофол-таун. По дороге завезем детей в ясли. Ну, как вам такая идея?

— Наверное, это разумно, — заметил Кун Цзивэй.

— Да, — согласилась малайка.

Разговор за столом получился крайне познавательным для профессора Куна. Он узнал несколько принципов нези (kanaka-foa), имеющих прямое значение для его миссии. В частности, для него прояснились их взгляды на семью, и вообще на отношения между мужчинами, женщинами, и детьми. Кроме того, он узнал, откуда у юниорки Пугу (не малайки, кстати, а оранг-лаут) взялась идея о существовании нескольких философий. Поразительное, почти мистическое совпадение: она знала того человека, на контакт с которым была ориентирована секретная миссия Кун Цзивэя. С Лукасом Метфортом.

Затем, компания, дополненная еще молодежью из таунхауса, загрузилась на борт 20-метрового морского трамвая и, под нестареющую песню «Happy New Year» шведской команды ABBA, покатила водным путем в Тофол-таун, над которым расцветала в небе гигантская голографическая елка. Разумеется, природные елки не расцветают, но эта — нарисованная в 3D — отращивала тюльпаны на своих ветвях-лапах.

Маленький город развлекался феерически и безудержно, в едином порыве веселья. Но, проявления этого порыва различались у персон с разным темпераментом, возрастом, и семейной спецификой. Соответственно распределились гости из Китая. Строительный коммерсант с женой и сыном выбрали что-то вроде Луна-парка. Финансовый брокер с девицами «программистками» и обретенной дочкой обосновались в баре-дансинге. А профессор Кун продолжил общение с любопытной юной парочкой Огвэйл. Интуиция подсказывала: такая тактика приведет к каким-нибудь интересным результатам.

Иллэ Огвейл нежно погладил свою подружку по попе, и спросил:

— Ну, куда поведем Цзивэя?

— А где ему будет интересно? — отреагировала Пугу встречным вопросом.

— Так… — молодой англосакс (точнее, амеро-креол) почесал в затылке и повернулся к профессору Куну, — …Скажите: где вам будет интересно?

— А где было бы интересно Лукасу Метфорту? — на удачу спросил профессор.

— Так… — молодой амеро-креол снова почесал в затылке. — …Что скажешь, Пугу?

— Я скажу: надо знать, док Лукас приехал вместе с Олив, или без нее.

— Допустим, он с Олив, что тогда?

— Тогда я буду думать! — сообщила Пугу, и прикусила указательный палец левой руки жемчужно-белыми зубками, — Вот как я буду думать: док Лукас спросит Олив, а Олив спросит: где Маргарет, потому что Олив любит книжки, которые Маргарет пишет.

— E! — Иллэ звонко ударил кулаком по своей ладони, — Идем в арт-кафе «Ундервуд»!

Юниорка оранг-лаут, больше не тратя слов, зашагала по улице, ведущей к порту. Двое мужчин двинулись следом, а через минуту профессор Кун спросил:

— Иллэ, а название «Ундервуд», это в честь пишущей машинки?

— Да, — сказал амеро-креол, — «Ундервуд» была самой массовой пишущей машинкой в истории, инструментом новеллистов, а Маргарет Блэкчок из Канады — новеллист.

— О! Знаменитая Маргарет Блэкчок! Я слышал, что она переехала в Меганезию.

— Ну, вы верно слышали. Так вот: она купила маленький дебаркадер, заказала ребятам ребилдинг под арт-кафе по своему эскизу, и назвала «Ундервуд». Типа, это инкубатор сюжетов. Публика общается, и во флэйме иногда проскакивает искра. Вот.

— Удивительно, — заметил Кун, — насколько я знаю, миссис Блэкчок старше 70 лет. Это почтенный возраст, а работа за стойкой кафе довольно тяжелая.