Прекрасный Старый Мир

Нахмуренный Володимир погрузился в расчёты, а по мере их ощутимо мрачнел. Очевидно, что “ложкина компания” не то, чтобы скрывала, просто подобрала такой вариант торговли, чтобы местные купцы просто не замечали её. Но шила в мешке не утаишь, соответственно, развитие сей техники ознаменует новую эру грузовых перевозок. Все достоинства транспорта наземного пропадут, отдав ему роль работы “в окрестностях Полиса”. А всё что сверх — ляжет на тарелкину тягу, чистая выгода.

Наконец, нахмуренный Володимир открыл шкап, достал некую папку с бумагами, почитал. Совершил звонок по фони, интересуясь расценками. Уставился на меня, привстал, да и поклонился, не в пол, но довольно глубоко.

— Благодарствую, сын, что не забыл семью и дело семейное. Не знали толком, да и не задумывались. Могли таким образом до разорения полного дойти ко времени должному, — выдал он.

— Ну, несложно сие мне было, — несколько смутился я. — Вот ещё что, отец, пришла мне идея, — сделал паузу я, дождался одобрительного кивка и продолжил. — Ежели в супнице той, вместо лепестков гондолы грузовой приспособить пол надёжный, с прозрачными проёмами, да каюты пореспектабельнее сделать…

— То долю между самолётами быстрыми да аэростатами роскошными урвать можно, — сообразил отец. — Дельно, вот только дело-то незнакомое, — констатировал он, на что я плечами пожал — о семье заботу проявил, сообщил, что знал, а дело дальше не моё.

А вообще, рассуждал я, уже покинув отчий дом, борьба с “сверхбогатством” в Полисах построена на диво разумно. И не столько даже в “сверхприбылях”. Дело, они дело такое, ситуативное и налогами решаемое. А именно в консолидации в одних руках излишних средств. Дело-то не столько в том, что “жалко”, просто деньги Полиса не резиновые, никто “печатный станок” не включает, зачастую дефляция наблюдается. А после скопления прибылей в одних руках, пусть и прибыли не сверх, определённая сумма начинает “исчезать” из экономики Полиса. Не наест и не нараскошествует оборотистый купчина столько, сколько получать будет. В дело вложит — так опять же, от дела оного лихва ему пойдёт, увеличивая конечную сумму прибыли, выводя её из экономики Полиса.

Ну а если копит, в других Полисах тратит, или там же дело открывает — это уже вопрос непринципиальный. Из ограниченного финансового благосостояния Полиса сумма уходит, понижая купно благосостояние прочих жителей, не участвуя в экономической жизни.

А основой этой борьбы был “налог на наследство”. Хоть наизнанку вывернись, но мытари извернутся, проверят, да и отнимут при передаче до восьмидесяти процентов наследуемого. Да и собственное дело наследователя (если имеется) проверят, да в наследство, буде так будет, зачтут. Вроде и раздражать должно, мол, как же так, для детушек. А вот для социума выходит благо: то же наше семейство в торговле три сотни лет подвизалось, каждый новый глава семьи начинал в условиях стеснённых, талантом и оборотистостью благосостояние поднимая.

Что и семье на благо: не было негодящих, ленивых глав и прожигателей. Да и Полису пользу несло: товары доставлялись, быстрее, качественнее, дешевле. Повышая благосостояние жителей в целом.

Хотя к самому “институту семьи”, нужно признать, философия Полисов относилась не слишком тепло. Не гнобила, но и не поощряла: желают разумные совместное хозяйство вести и детей воспитывать, никто препятствий не учинит. Но и ответственности с них за ошибки, просчёты и преступления никто не снимет. Собственно, прикидывал я, второй шаг пути “единого человечества”, первый же с “я” на “семья”. А в Полисе семья до оного и разрасталась, в идеале, конечно, но всё равно, довольно близко.

Так, за мыслями философическими о природе Мира, да штудиями своими (похоже, что пожизненными, что, по совести, скорее радовало), провёл я отведённые мне “дни свободы”. Явившись же к злонравному Добродуму на расправу, я закономерно был обрадован работой тяжкой, причём морда начальства змейская выражала предвкушение моих неисчислимых страданий и возмущений.

— Вот таким вот образом, Ормонд Володимирович, — ехидно витийствовал Добродум, поведав, что я теперь “курьер и ВрИО”.

— Ну, сие известно мне давно было, — с улыбкой светлой ответствовал я. — А что ранее не поведали, так возраст у вас, Добродум Аполлонович, такой, — сочувственно покивал я антикварным мощам начальства. — Впрочем, вопросы у меня есть чисто технического толка, — деловым тоном продолжил я, пока меня на хрен не уволили, а то подёргивающееся веко Лешего на это намекало.

— Задавайте, — буркнул уязвлённый Добродум.

— Средства достижения мной Полисов, снабжение и прочее. Каковые ресурсы управа мне в решении дел… — недоговорил, но отчётливо намекнул на “ваших”, — представит?

— От дела зависимо, сроков, важности. На самолёт личный и дюжину секретарш весёлых не рассчитывайте, — пытался отыграться злонравный начальник.

— От вас, Добродум Аполлонович? — аж изумился я. — Так был я у медика недавно, да и Артемида Псиносфеновна проверяла, — ехидно напомнил я.

На что леший злокозненный мне папку всучил, да из кабинета выпроводил. Ну, полноценная трудовая деятельность началась неплохо, заключил я, с всученым мне ознакамливаясь. И выходило, что Леший мне всё же гадость учинил: Полис назначения не один был, а несколько. И хоть задача состояла во всего лишь передаче ряда бумаг “из рук в руки”, как пугательно уведомляла папка, да и Полисы относительно близлежащие, мотать меня должно по траектории сложной и хитро вывернутой. Невгин, Маладзечно, Воранав, а вдобавок, Ковно. Всё вроде и недалеко, но выходил этакий полукруг на восток, притом что Ковно совсем на запад. И сроки не сказать, что щедро отпущены, заключил я уже в библиотеке Управы, затребовав себе карту. Сами-то Полисы я знал, но вопрос дорог был досконально неизвестен. Хотя со столь злокозненным начальством мне не помешает не диплицикл, а самолёт лёгкий.

Впрочем, на таковой у меня денег не наберётся, так что надо думать, как до целей моих добираться. Ну, положим, с Ковно понятно, в этом случае воздухом, причём, наверное, в последнюю очередь, из Невгина. Бес знает, есть ли рейсы между ними, значит арендовать лёгкий самолёт придётся, но и претензий в “растрате” мне никто не предъявит: уж больно сжатые сроки.

А вот от Воранава на юге до Невгина на севере, через Маладзечно добираться землёй надо. Тоже вопрос, как? Диплицикл, конечно, романтика и всё такое, но я себе зад собью, невзирая на гладкость трактатов. Да и вопрос пейзан всяческих не вполне ясный. На караваны-то без охраны и яровиков или паровиков они временами нападают, это факт, в семействе моём известный. Но вот с путником одиноким неясно. Вроде и не тати озверелые какие, а вроде и шут знает.