Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
- Название:Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-106077-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии краткое содержание
Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?
Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Монах заходит во врачебницу, чтобы получить рецепт от грехов. На переднем плане видны инструменты духовного аптекаря: печь, котел, сито, блюдо и пр. Семь птиц в небе символизируют семь добродетелей (целомудрие, умеренность, любовь, усердие, терпение, кротость, смирение), противостоящих семи смертным грехам.
Аллегория, выстроенная в этой лубочной истории, не менее изощренная, чем в немецких духовных аптеках. Для приготовления спасительных снадобий тут требуются не только добродетели (смирение, пост, воздержание, совесть, молитва), но и вполне материальные компоненты (корень, ветви, цветы, капуста) и инструменты (сито, котел, огонь, блюдо). С их помощью духовные ингредиенты предстоит просеять, истолочь, выварить, выпарить и т. д.
Кухня Страстей Господних
Одной из главных задач средневекового проповедника было напомнить мирянам о страданиях Иисуса, дабы разжечь их благочестие и уберечь от греха. А чтобы всегда помнить о Страстях, требовались необычные и близкие пастве образы. Метафоры, которые использовались для описания мук и спасительной миссии Христа, заимствовались из множества повседневных (часто — не самых возвышенных) сфер.
Так, Иаков Ворагинский в XIII в. уподоблял Страсти охоте (подобно тому, как охотник свистит, созывая своих собак, Христос с креста призывает к себе верующих) и рыбалке (тело Спасителя — это приманка для дьявола, которую закидывают в воды человеческие). Подобные аллегории появлялись не только в проповедях, но и в церковной иконографии. На знаменитом Алтаре Мероде, созданном около 1427 г. фламандским художником Робером Кампеном, Иосиф, приемный отец Христа, видимо, только что смастерил мышеловку (430). По гипотезе американского историка Мейера Шапиро, это не просто бытовая деталь, а скрытый символ Страстей Христа. Ведь еще Августин уподоблял их мышеловке для Сатаны. Суть метафоры состояла в том, что Спаситель дал себя казнить, чтобы усыпить бдительность врага рода человеческого. Умерев на кресте, он искупил первородный грех и вывел ветхозаветных праведников из преисподней, т. е. из царства дьявола. В текстах средневековых проповедей Христа регулярно уподобляли множеству неодушевленных предметов: краеугольному камню, сухой деревяшке, глиняному черепку, книге (431), порванному пергамену (432) или кораблю (433).
Такие аллегории, конечно, были обращены не только к мужчинам — плотникам, торговцам, мореплавателям, строителям, охотникам и рыбакам, — но и к женщинам. Чтобы крепко запечатлеть духовный урок в их сознании, Иаков Ворагинский активно использовал всевозможные кухонные и хозяйственные метафоры. К примеру, в одной из проповедей страдания Господа уподоблялись стирке. Можно предположить, что в этой аллегории белье — это сам Христос; вода, в которой его полощут, — его кровь; вальки, которыми мокрую одежду били и катали по скалке, а также терки для выведения пятен — орудия Страстей.

430. Робер Кампен. Триптих Мероде. Турне (Бельгия), ок. 1427–1432 гг. New York. The Metropolitan Museum of Art (The Cloisters). № 56.70a-c
Страсти Христовы как ловушка для дьявола. Если присмотреться к мышеловке, можно заметить, что прижимающий рычаг сделан в форме маленького креста. Доска, в которой Иосиф высверливает дырки, по одной из версий, похожа на решето — это деталь винного пресса, который был популярной аллегорией Страстей Христовых.
В еще одной проповеди муки Христа уподобляются готовке. Как из мяса, чтобы оно стало прекрасно на вкус, вытапливают весь жир, так и Иисус на Голгофе при помощи огня Страстей очистился от несовершенной человеческой природы. Проповедник сравнивает тело Спасителя с cremium . Это латинское слово одновременно означает самый лучший на вкус кусок зажаренного мяса и ветхозаветную жертву, «холокост» (буквально — «всесожжение»). В основе этой метафоры лежит представление об очистительной функции огня (не случайно инквизиторы, отправляя еретиков на костер, утверждали, что в огне их души очищаются от грехов — так же, как души грешников в чистилище).
В анонимном сборнике назидательных историй «Таблица примеров» (ок. 1270–1285) появляется еще одна кулинарная аллегория — на этот раз Христос сравнивался с птицей, зажаренной на вертеле. Сначала из Иисуса выдернули перья — то есть раздели, затем посадили на вертел — распяли на кресте, а после зажарили — оставили умирать на палящем солнце. Как острым ножом проверяют готовность мяса, так в бок Христа вонзили копье. Как из мяса, когда оно испечется на вертеле, истекает белый жир, так из раны в боку Иисуса «истекла кровь и вода». Это означало конец готовки и снятие мяса с вертела — снятие с креста. В соответствии с аллегорическим толкованием проповедника, «приготовленное» тело Христа изобиловало «жиром любви и милосердия», т. е. он своей кровью искупил первородный грех человечества и даровал праведникам Царствие Небесное. Чудесный «белый жир спасения» уподоблялся благоуханному миру, текущему из гробниц святых и возникающему при мироточении икон.

431. Сборник духовных и нравоучительных сочинений. Франция, ок. 1325–1350 гг. Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. NAF 4338. Fol. 141v
В Средневековье Иисус, — божественное Слово, ставшее плотью, порой изображался внутри рукописного кодекса или распятым на его страницах. Семь печатей, свисающих с рукописи, указывают на то, что перед нами Книга жизни, упомянутая в 5-й главе Апокалипсиса. Единственный, кто сможет ее раскрыть, — это Агнец-Христос, который был «заклан, и кровию своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени» (Откр. 5: 9).

432. Сборник «Ci nous dit». Франция, ок. 1320 г. Chantilly. Musée Condé, Ms. 1078–1079. Fol. 69v
В одном из сборников с exempla — «примерами» (краткими историями, которые клирики вставляли в проповеди, чтобы привлечь внимание слушателей и проиллюстрировать абстрактные истины) Иисус сравнивается с рваным пергаменом. Если бы изготовитель пергамена проткнул его, он не смог бы продать товар и должен был бы его подарить. Всеведущий Спаситель позволил себя истязать и растянуть на кресте, будто пергамен на раме, — и у него не осталось ни одного живого места без ран (приводится их число: 5470). Все оттого, что Христос хотел быть настолько изорванным, чтобы его (т. е. спасение) не «продавали», а отдавали в дар всем, кто готов этот дар принять.
Возможно, что источником причудливой аллегории, связывающей Страсти Христовы с готовкой птицы на вертеле, было сказание из «Петушиного апокрифа» (V–VI вв.). Как сказано в этом тексте, супруга Иуды в качестве главного блюда к пасхальной трапезе Христа и апостолов приготовила петуха. Она зажарила птицу, однако Иисус воскресил ее и, по одной из версий, заставил шпионить за Иудой, даровав петуху речь и разум. После того, как тот доложил о «правонарушениях» неправедного апостола, Иисус вознес верную птицу на небо. Тем временем Иуда, узнав о слежке, наложил на себя руки.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: