Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

441. Брат Ульманн. Книга святой Троицы. Германия, ок. 1467 г. München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 598. Fol. 24r

Образ распятого Христа, совмещенный с двуглавым орлом — гербом Священной Римской империи. Эта иллюстрация служила своего рода реверансом по отношению к государственной власти. На Констанцском соборе (1414–1418) Ульманн вручил свое сочинение императору Сигизмунду I, который незадолго до того заменил обычного орла на своем гербе на двуглавого.

После создания «Книги святой Троицы» гербы Священной Римской империи часто стали изображаться с Распятием в центре: это означало, что власть императора находится под божественным покровительством.

Сам Ульманн закладывал в это изображение не только политический и религиозный, но и алхимический смысл: рана на правой руке Спасителя соответствует железу, на левой — золоту, рана в боку — олову, в правой ступне — свинцу, а в левой — серебру. Рана от тернового венца соотносится с ртутью, а все тело — с медью. Потому каждая из ран отмечена короной своего цвета.

В итоге немецкий алхимик выстраивает сложную систему соотношений между семью металлами, небесными светилами, добродетелями, семеркой сакральных персон (три лица Троицы и четыре евангелиста) и семью ранами Христовыми. Вся совокупность знаний о природных закономерностях, которая была необходима алхимику, укореняется в образе Христа, а не в концепциях древнегреческих философов-язычников.

Уже первый достоверно существовавший алхимик Зосима Панополит в IV в. н. э. описывал «смерть» базовых металлов (железа, олова, меди и свинца) с помощью метафор, связанных с истязанием и расчленением тел (442). После «казни» металлы сливались в единую субстанцию, очищались от своей прошлой нечистой природы и превращались в идеальную материю — философский камень, способный породить и преумножить золото:

«Схвати дракона и сперва предай закланию, сдери с него кожу, возьми плоть его вместе с костями и отдели члены; затем, сложив плоть членов с костями у входа в храм, сделай из них ступень и проникни внутрь, там ты найдешь вещь искомую».

В «Книге святой Троицы» вместо дракона разнообразные мучения претерпевает сам Иисус. Однако его «алхимические» страдания не имеют ничего общего с евангельским описанием Страстей. Вместо распятия на кресте его вешают на виселице (443–445), отрубают ему голову (446) и колесуют (447). Все эти казни символизируют стадию нигредо — символическое «убиение» несовершенных металлов, ассоциирующихся с человеческим, смертным телом Христа. Каждый металл, который алхимику предстояло «убить», соотносится с одной из казней Богочеловека: железо — с повешением, медь — с отрубанием головы, а свинец — с колесованием. Кроме того, на миниатюрах, изображавших алхимические пытки Спасителя, всегда фигурировал кувшин, напоминающий о том, как Понтий Пилат, не желая брать на себя ответственность за казнь Христа, умыл руки, а также кости, которыми римские солдаты разыграли одежды распятого. Эти предметы обозначали олово и ртуть.

Несмотря на то, что «Книга святой Троицы» задумывалась как оправдание алхимии, смешение христианских образов с алхимическими могло казаться чем-то сомнительным. Об этом свидетельствует осторожная оговорка, появившаяся в поздних версиях трактата: «Сия книга не о новой вере, но о познании Господа и благословенной Богоматери». Необычно также, что даже в эпоху книгопечатания этот труд, в отличие от сотен других алхимических трактатов, распространялся лишь в рукописях. Возможно, алхимики боялись не только за свои секреты, но и за жизни: изображения, задуманные в позднее Средневековье для оправдания алхимии как христианской науки, в раннее Новое время могли показаться кощунством, а то и вовсе ересью.

442. Псевдо-Фома Аквинский. Восходящая Аврора. Санкт-Галлен (Швейцария), XV в. Zürich. Zentralbibliothek. Ms. Rh. 172. Fol. 73r

Первоматерия представлена в виде дракона, которого, согласно рецептам алхимиков, следовало побороть, т. е. расплавить базовые металлы в алхимической печи.

443. Брат Ульманн. Книга святой Троицы. Франция, ок. 1700 г. (изображения добавлены ок. 1875 г.). New Haven. Beinecke Rare Book and Manuscript Library. Ms. Mellon 74. Plate I

«Алхимический» Христос на виселице означал подвешивание сосуда над огнем печи. Спаситель изображен черным от копоти, что указывает на процесс расплавления металлов под воздействием жаркого пламени. У него завязаны глаза — это напоминает об одном из эпизодов поругания, когда иудеи били его и заставляли отгадывать, кто из них ударил.

444. Брат Ульманн. Книга святой Троицы. Франкония (Германия), вторая половина XV в. München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 598. Fol. 104r

Крест, на котором распят Христос, совмещен с виселицей. Скорее всего, этот образ пришел в иконографию из раннехристианских апокрифов и поэтической традиции. В гимне Венанция Фортуната «Знамена близятся царя» (VI в.) при описании распятия Христа вместо слова «распят» стоит слово «подвешен»:

В апокрифе «Страсти апостола Андрея» (II–III вв.) рассказывается, что он по собственной воле пошел к кресту, который ранее использовался как виселица, чтобы его на нем распяли. Этот текст повлиял на древнеанглийскую поэму «Видение креста» (VIII в.). В ней Иисус тоже по своей воле идет к кресту, на котором должен быть распят. При этом крест обозначается таким же словом, каким называли виселицу.

Позднее Христа «вешали» (правда, в совершенно различном смысле) только алхимики и протестанты-иконоборцы. Известен случай, когда в XVI в. группа протестантов украла из храма несколько гостий. Затем, взяв Распятие, они прибили их к ранам Христа, а потом повесили его на виселице. Этим они стремились унизить католического «идола» и продемонстрировать его бессилие и мертвую пустоту.

445. Брат Ульманн. Книга святой Троицы. Франкония (Германия), 1492 г. Dresden. Sächsische Landesbibliothek — Staats- und Universitätsbibliothek. Ms. Dresd. N. 110. Fol. 104r