Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Впрочем, папа Иоанн XXII, который активно преследовал францисканских спиритуалов, здесь тоже не идеализируется. В одной руке он держит символ своей власти — ключ св. Петра. В другой — плеть, которой замахивается на белого голубя, олицетворявшего францисканский орден.

90 (IX). Пророчества о верховных понтификах. Флоренция (Италия), 1431–1447 гг. London. British Library. Ms. Harley 1340. Fol. 8r

Как гласили «Пророчества», в последние времена за чередой антихристовых предтеч на Церковь обрушится «последний зверь» — сам Антихрист. Здесь он изображен в облике «великого дракона» из 12-й главы Апокалипсиса. Преследуя «Жену, облеченную в солнце» — в христианской традиции она отождествлялась с Девой Марией и Церковью, — Антихрист ударом хвоста увлек с неба третью часть звезд. Правда, вместо семи голов, которые описаны у Иоанна Богослова, тут у него одна голова — человеческая.

Тексты «Пророчеств», как и многие другие прорицания, были предельно темны, а потому требовали толкования. В этой рукописи «великий дракон» отождествлен с папой Урбаном VI (1378–1389), при котором началась Великая схизма. После того, как его избрали, он своим деспотизмом так быстро настроил против себя большинство кардиналов, что они вновь собрались и выбрали его конкурента — Климента VII. Другие комментаторы «Пророчеств», наоборот, видели в «великом драконе» не Урбана, а Климента. Третьи, не переходя на личности, интерпретировали монстра как олицетворение самой схизмы, расколовшей Церковь.

На средневековых изображениях Страшного суда, которые вырезали из камня над вратами храмов, писали на алтарных панелях или на стенах церквей, легко найти недостойных монахов, епископов и даже пап, которые мучаются в аду вместе с мирскими властителями и выходцами из других сословий (94). Церковь не пыталась уверить паству, что клирики, без которых мирянам закрыт путь к спасению, застрахованы от греха и после смерти все как один воспаряют в райские кущи. Лишь после того, как изображения преисподней, наполненной духовенством, превратились в один из инструментов протестантской пропаганды, католические государи и иерархи решили покончить с опасными вольностями. После того, как в 1550 г. император Священной Римской империи Карл V издал эдикт против «скандального» изображения святых и духовенства, власти Брюгге попросили художника Петера Пурбуса переписать «Страшный суд» (1525 г.) Яна Провоста, чтоб убрать из ада фигуры клириков.

«Внутри папистов кишмя кишат все черти ада! Кишат, кишат, да так, что в каждом их плевке, в каждой куче дерьма — одни черти. Они выворачивают перед нами наизнанку задницу, и по этому-то признаку мы их и узнаем […] [Папа] явился на свет из чертовой задницы, а потому битком набит чертями, кощунами, враками и идолопоклонством […] [Папские указы] скреплены печатью дьяволова дерьма, а писаны ветрами, что испускает папа-осел».

91. Протестантская гравюра. Нидерланды, 1566 г. Amsterdam. Rijksmuseum. № RP-P-OB-78.853

Протестантская визуальная пропаганда не только изображала Римскую церковь и пап как слуг дьявола, но и активно высмеивала своих оппонентов, уподобляя их хищным или хитрым зверям. На этой гравюре католическая служба предстает как «месса лицемеров». Вместо епископа и клириков ее служат лисы. На алтаре слева — папа с нимбом и подписью «св. Иуда»; справа — пародия на папский герб: два ключа св. Петра, а между ними Иудин кошель с 30 сребрениками

Как это часто случается, протестантская пропаганда обратила против Католической церкви многие из тех инструментов, которые та сама использовала для воздействия на свою паству. Например, на позднесредневековых образах преисподней (скажем, у Джотто на фреске в падуанской Капелле Скровеньи или у Иеронима Босха на триптихе «Сад земных наслаждений») Сатана — в вечном пыточном круговороте — часто пожирает и извергает из зада грешников (95). Реформаторы развернули этот образ против папства и католической иерархии, которые, на их взгляд, были порождением Сатаны. На множестве гравюр демоны производят на свет пап и монахов или испражняются ими (96). Протестантская сатира, всячески обыгрывая средневековую тему перевернутого мира (где почести оборачиваются унижением, а фимиам с ладаном — вонючими испражнениями), совсем не чуждалась фекального юмора. На иллюстрациях к памфлету Лютера «Против римского папства, основанного дьяволом» (1545 г.) клирики вываливаются из зада бесов, сторонники реформы пускают газы в лицо папе или гадят в папскую тиару, словно в огромный горшок.

92. Гендрик Гондиус Старший. Папская пирамида (второе издание), 1612 г. Amsterdam. Rijksmuseum. № RP-P-OB-78.842

В 1599 г. нидерландский гравер Гендрик Гондиус Старший выпустил «листовку», на которой Католическая церковь предстала в облике пирамиды, сплетенной из змеиных тел. Ссылки на Апокалипсис и «число зверя» однозначно идентифицируют папство с Антихристом, который воцарился в храме Божьем. Главная голова католического змея увенчана папской тиарой, а на других головах надеты широкополые кардинальские шляпы, епископские митры или монашеские капюшоны. Все головы — особенно та, которая обозначает основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолу, — плюются ядом ложного учения. В ответ на змеиную ложь католической проповеди с небес по папскому монстру бьют молнии и громы Слова Божьего. У подножия дьявольской пирамиды сгрудились символы католического культа и суеверий — евхаристическая чаша, образки, четки и документы (индульгенции?) с печатями, украшенными ключами св. Петра.

93 a. Мартин Лютер. Против папства в Риме, основанного дьяволом, 1545 г.

«Царство Сатаны и папы» — демоны коронуют римского понтифика, сидящего на престоле в гигантской пасти, символизирующей преисподнюю. Родство папства с силами тьмы подчеркнуто еще тем, что у одного из бесов (в верхнем левом углу) на голове выбрита монашеская тонзура. Сам понтифик изображен с ослиными ушами. Эта деталь, видимо, призванная осмеять его псевдомудрость, была позаимствована у средневекового шутовского колпака.

В XVI в. протестанты порой использовали ослиные уши для унижения католических «идолов». В 1524 г. в Цвиккау (Саксония) группа иконоборцев, оснастив образ св. Франциска Ассизского ослиными ушами, петушиными перьями и колокольчиками, установила его на городском фонтане, а потом сожгла.