Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

На иллюстрации к трактату Августина «О Граде Божием» сам автор обращается к толпе звероподобных бесов, среди которых затесался странный монах. Это римский писатель Апулей (ок. 124–ок. 170), автор романа «Золотой осел». Августин критиковал его за то, что он слишком лестно интерпретировал природу демонов, тогда как на самом деле все падшие ангелы злы, в них нет ни капли добра, и они никак не могут помогать человеку. На миниатюре все бесы снабжены одинаковыми круглыми нимбами, которые делают их похожими на толпу странных святых. Вероятно, эти нимбы напоминают об их ангельском происхождении или о ложной претензии на роль посредников между богами, ангелами и людьми, которую им приписывал Апулей.

Во множестве средневековых житий или в назидательных примерах ( exempla ), которыми клирики оснащали свои проповеди, демоны, стремясь искусить, соблазнить и в конечном счете погубить человека, принимают облик ангелов, святых, Девы Марии или самого Христа.

Визуализируя эти истории, мастера должны были показать призрачную маску, которую примерил дьявол, и одновременно вскрыть иллюзию — продемонстрировать зрителю, кто на самом деле под ней скрывался. Одним из возможных решений было изобразить гибридный образ — ангела или святого с какими-то демоническими чертами (рогами, хищными лапами, крыльями летучей мыши), нарушающими благолепие его облика.

357. Жан Миело. Житие и чудеса Богоматери. Франция, 1456 г. Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Français 9198. Fol. 47r

В 1456 г. фламандский мастер Жан ле Тавернье изобразил дьявольского псевдоапостола (слева) одновременно и с нимбом, и с рогами. Справа подлинный апостол Иаков ходатайствует за душу паломника-самоубийцы перед престолом Богоматери. С помощью совмещения двух противоположных знаков дьявол саморазоблачается — но не перед несчастным пилигримом (тот-то, как подразумевается, видел перед собой апостола и не понимал, что попал в западню), а перед зрителем миниатюры.

Героем одной из таких историй был монах, который, подобно тысячам других паломников, отправился поклониться мощам апостола Иакова в Сантьяго-де-Компостела (Испания). Однако, перед тем, как тронуться в путь, он провел ночь со своей возлюбленной (в других версиях — с проституткой). По дороге дьявол, приняв облик апостола Иакова, предстал перед монахом и приказал, чтобы тот, дабы искупить грех, отрезал себе пенис, а потом покончил с собой. Так несчастный и поступил. Когда он умер, и бесы попытались утащить его душу в ад, настоящий Иаков, которого он так почитал, вместе с верховным апостолом Петром вымолил у Девы Марии его прощение. Незадачливый паломник восстал из мертвых и получил возможность искупить свой грех. Правда, отрезанные гениталии ему возвращены не были (357).

Наверное, самый известный образ из Апокалипсиса, который давно вошел в массовое сознание и прекрасно известен даже тем, кто никогда не открывал последней книги Нового Завета, — это кавалькада четырех всадников: на белом, рыжем, вороном и бледном конях. За последним из них, «которому имя Смерть», как сказано в тексте Откровения Иоанна Богослова (6:1–8), по пятам следует ад. Мы привыкли воспринимать всех четырех как метафору для череды бедствий: голода, мора, войн и т. д. Однако в богословской традиции толкования этих туманных образов были гораздо менее однозначны.

Как и прочие эпизоды Апокалипсиса, четверку всадников интерпретировали как предсказание грядущего и описание последних времен, как толкование прошлого, как своего рода ключ к пониманию событий, вновь и вновь повторяющихся в истории Церкви, или как вневременной моральный урок. Их отождествляли то с дьяволом, то с Христом, и по-разному разбивали на группы, связывая одних с царством света, а других — с царством тьмы. Например, в IX в. Хаймо Хальберштадтский в своем комментарии к Откровению утверждал, что рыжий, вороной и бледный кони символизируют нечестивцев, которых ожидает вечная смерть, а всадник по имени смерть — это дьявол. Напротив, Беренгауд (комментарий, известный под его именем, был написан то ли в IX, то ли в XII в.) интерпретировал всадника на бледном коне вовсе не как Сатану, а как Христа, который дарует жизнь праведникам и карает смертью грешников.

Испанский монах Беат из Лиебаны (VIII в.), живший вскоре после того, как почти весь Пиренейский полуостров был захвачен арабами, писал, что четвертый всадник означает дьявола и духовную смерть, которую он, развратитель церкви, несет многим душам. До наших дней сохранилось множество иллюстрированных рукописей с комментариями Беата. Их миниатюры, поражающие контрастом цветов и геометрическим экспрессионизмом, свидетельствуют о влиянии мусульманского искусства.

В одних Апокалипсисах Беата четвертый всадник предстает как демоническое создание, в других же, наоборот, — как благообразный воин. Например, в рукописи, вышедшей из Сен-Северского монастыря в Аквитании, Смерть изображена со вздыбленными волосами, которые напоминают языки пламени (358). Эта прическа встречается на бессчетных «портретах» дьявола и ясно приписывает всадника к его воинству. Однако в другом Апокалипсисе, который чуть позже создали монахи испанского аббатства Санто-Доминго-де-Силос, три последних всадника, в т. ч. Смерть, украшены золотыми нимбами (359). Такие же нимбы получили воины, оседлавшие демоническую «саранчу», поднявшуюся из кладезя бездны: «И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. […] По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие; […] у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была — вредить людям пять месяцев» (Откр. 9:3–10) (360). На головах «саранчи» золотые или цветные диски, видимо, символизируют венцы, однако в описании четырех всадников (Откр. 6: 2–8) никакие венцы не упоминались. На миниатюрах испанских Апокалипсисов нимбы явно не всегда были печатью святости. Они могли демонстрировать сверхъестественное могущество своих обладателей, даже если его источником был не Бог, а дьявол.

358. Сен-Северский апокалипсис. Франция, середина XI в. Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Latin 8878. Fol. 109r

359 (LIII). Силосский апокалипсис. Испания, конец XI — начало XII вв. London. British Library. Ms. Add. 11695. Fol. 102v