Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Чтобы пресечь критику, которую вызывали догматически сомнительные, полные суеверий или «нелепые» образы, Тридентский собор в 1563 г. принял специальный декрет, касавшийся почитания святых и их изображений. Однако он не перечислял конкретные образы, которые следовало запретить, и за эту работу взялись многие католические богословы. Так, фламандский профессор теологии Иоанн Моланус в трактате «О священных картинах и образах» (1570) подробнейше перечисляет спорные, ложные и откровенно опасные трактовки сакральных сюжетов. Впрочем, говоря о Троице с тремя лицами как об образе, который рискует ввести верующих в заблужение, Моланус тут же его оправдывает, поскольку тот удачно передает идею единства Бога в трех ипостасях. Защищал трехликую Троицу и испанский гуманист Григорий Валенсийский (1550–1603). В то же время, теологов, выступающих против неоднозначного изображения, в XVI в. было еще больше. К примеру, венгр Стефан Чазмай написал для сборника «Об истинных и ложных представлениях о единстве Отца, Сына и Святого Духа» (1568 г.) главу под названием «О чудовищных идолах, изображающих тройного и единого Бога». В ней он собрал курьезные изображения Троиц, в т. ч. двухглавые и трехликие, и даже подписал их именами античных богов и чудовищ: Януса, Гериона, Цербера. Постепенно большинство богословов сошлось на том, что трехликие образы Троицы — это монстры, несовместимые с достоинством Господа.

Однако рассуждения теологов, несмотря на их высокий авторитет, оставались всего лишь мнением, и не имели обязательной силы. Настоящие, официальные запреты начались только в следующем столетии. Сначала изображения Троицы с двумя или тремя лицами (в т. ч. с голубиным «ликом») запретила инквизиция (1625 г.). Затем, 11 августа 1628 г., аналогичный запрет на трехликие образы Бога выпустил папа Урбан VIII, а в 1745 г. тот же запрет повторил папа Бенедикт XIV. Он поделил все изображения Троицы на три категории — разрешенные, допустимые и запрещенные. К последним относились трехголовые и трехликие Троицы, а Троицу в виде трех идентичных фигур он относил к категории допустимых.

В православном мире папские распоряжения, разумеется, не имели силы, и там изображения трехликих Троиц просуществовали еще несколько столетий. В 1692 г. переписчик церковных книг священник Урсу из Котиглета (Трансильвания, территория современной Румынии, где такие иконы были особенно распространены) прямо указывал, что триединого Бога можно писать трехликим. В России 21 мая 1722 г. вышел указ Синода о запрете икон, «противныя естеству, истории и самой истине» (как изображения св. Христофора с песьей головой или Богородицы с тремя руками). Однако трехликие Троицы там не упоминались. Они были настолько популярны, что императрице Екатерине II даже подарили такую во время путешествия по Волге. На местах их все же порой запрещали — к примеру, известны указы Тобольской консистории 1748 и 1770 гг. против «неприличного иконописания» смесоипостасного образа Святой Троицы, выпущенные специально для одного тюменского монастыря. Несмотря на такие меры, в русской иконописи трехликая Троица дожила до начала XX в. Упорство, свойственное не только деревенским богомазам, но и профессиональным иконописцам, показывает, насколько плотно укоренился этот образ в сознании российских клириков и мирян.

Стремясь не только «показать» Троицу, но и разъяснить суть догмата, средневековые богословы и художники порой отказывались от антропоморфных изображений триединого Бога в пользу геометрических схем.

Впервые такую попытку предпринял в XII в. Петр Альфонси — крещеный испанский еврей, врач, астроном и богослов. На рисунке к своему «Диалогу против иудеев» он изобразил тетраграмматон — четырехбуквенное имя Бога (IEVE, т. е. «Иегова»), которое в иудейской традиции не произносится и почитается как священное. Однако Альфонси, интерпретируя его в новом, христианском, духе, вписал его в схему, символизировавшую Троицу. Она выглядит как треугольник с тремя окружностями, в которые вписаны части тетраграмматона (IE, EV и VE). Они олицетворяют три ипостаси Троицы, а по центру — на «табличке», которую держат в зубах странные зооморфные существа, — имя Бога написано целиком. Известно, что Альфонси придавал догмату о Троице большое значение и занимался поисками тринитарных символов в Священном Писании и в современных ему иудейских ритуалах. Итальянский мистик Иоахим Флорский в схемах, вошедших в его «Книгу фигур» (1202 г.), также пытался разъяснить суть догмата о Троице с помощью диаграмм и различных геометрических операций с элементами тетраграмматона (403).

403. Иоахим Флорский. Книга фигур. Италия, XIII в. Oxford. Corpus Christi College. Ms. 255A. Fol. 7v

Одна из страниц книги Иоахима Флорского полностью посвящена различным схемам Троицы. Слева мы видим уже знакомый вариант Альфонси — треугольник с тетраграмматоном, который вписан в букву «А». Внизу — тетраграмматон Троицы уже в букве «W». Вместе «A» и «W», т. е. альфа и омега, первая и последняя буквы греческого алфавита, образуют распространенный в христианстве символ Бога, корни которого уходят в библейский стих: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Откр. 22:13).

В центре изображены три сцепленных друг с другом кольца, символизирующие неразделимую Троицу: зеленый круг обозначает Отца, синий — Сына, красный — Святого Духа. Тетраграмматон вписан в эту сложную фигуру, и даже повторению буквы «Е» придается особый смысл: оно означает исхождение Святого Духа и от Отца, и от Сына — филиокве.

Схемы Петра Альфонси и Иоахима Флорского, как считают многие историки, лежат в основе традиции так называемых «щитов веры» (404). На этих изображениях, призванных объяснить, что три ипостаси одновременно тождественны и различны, углы треугольника связаны дополнительными звеньями, на которых подписано «есть» и «не есть». С XIII в. богословская схема со щитов веры стала использоваться как герб Троицы (405 а).

В то время на волне увлечения геральдикой гербы стали придумывать не только для реальных родов, городов или гильдий, но и для персонажей из далекого прошлого (от Иисуса Навина до Александра Македонского и Карла Великого), для героев рыцарских романов (как рыцари Круглого стола), для святых (как Георгий, Маврикий и другие воины-мученики) и даже для самого Христа (с орудиями его Страстей) или Сатаны (с тремя жабами или с его собственным рогатым «портретом») (405b). Такие воображаемые гербы порой включали в гербовники наряду с реальными, «земными», эмблемами.

На исходе Средневековья и в раннее Новое время отношения между ипостасями Троицы стали все чаще визуализировать с помощью различных пиктограмм (406, 407) или переплетенных вместе букв — «монограмм», обозначавших свойства трех божественных персон (408).