Геннадий Вдовин - Заслужить лицо. Этюды о русской живописи XVIII века

Замятин Д. Н. Сознание Земли // Известия РАН. Серия географическая. 1995. № 1. На разработке этого парадокса «дальнозоркости-близорукости» строит, например, ранние свои произведения Н. В. Гоголь, где в «Майской ночи…» ведет свой бесконечный рассказ о путешествии с царицей Екатериной пан голова, где летит над огромной страной за царицыными черевиками для желанной кузнец Вакула в «Ночи перед Рождеством».

Приметим, что именно в раннее Новое время складывается логически непротиворечивая и практичная система графической передачи земного рельефа и городского ландшафта в картах: методика штрихового изображения рельефа, принципы показа стока вод с возвышенностей, правила рассечения поверхности горизонтальными плоскостями и, главное для нас, — передача пространства при непременном соблюдении правила условного освещения картографируемой местности неуклонно с северо-запада, сиречь с «осенника» (Литвин А. А. Городской ландшафт на российских крупномасштабных картах. 1700–1840-е // Ландшафты культуры. Славянский мир. М., 2007).

Менделеев Д. И. К познанию России. СПб., 1906. С. 144–146.

Два столетия спустя другой петербуржец, обреченный нобелевскому жесту urbi et orbi, с ничуть не менее обостренным нюхом на имперское и имперскость в неизменно исповедальном диалоге проговорит и за вопрошающего, и за себя: «„Что ты любишь на свете сильнее всего?“ — // „Реки и улицы — длинные вещи жизни“».

См. рассуждение того же Григория Сковороды, столь парадоксально воплотившего в своем творчестве «вышнюю ученость» интеллектуалов эпохи и парадигмы ее простецов: «А видали ль вы когда символ, представляющий дождевный облак с радугою? А возле его сияющее солнце с подписью „Ни дожда, ни радуги без солнца“. Так Библия: „Дондеже найдет дух от вышняго“» (ср. Быт. 9:14, 9:16; Иез. 1:28) (Сковорода, Григорий. Собр. соч. Т. 1. С. 393). Впрочем, для этого «смелого мыслью» философа вся Библия — зверинец Божий; и наоборот: любое собрание «скотов, зверей, птиц, чистых и нечистых» — священный текст (Т. 2. С. 20). Ведь чистое сердце подобно благородному орлу, молотящему волу, вепрю, верблюду, оленю… «Таково сердце не олень ли есть? Даром, что рогов не имеет <���…> Надень кожу его с рогами, без сердца его, и будешь чучела его» (Т. 1. С. 279).

Так, 1 января 1719 г. в новогодней речи Петр I сравнил себя с Ноем, «который с негодованием взирал до сих пор на древний русский мир, теперь же он возымел надежду, с помощию учрежденных вновь коллегий, привести свое государство в новое, лучшее состояние» (Записки Вебера о Петре Великом и его преобразованиях // Русский архив. 1872. Вып. 9. С. 1664).

Ведь еще в 1803 г. Н. М. Карамзин без аффектации противопоставления писал: «Рощи — где дикость Природы соединяется с удобностями Искусства, и всякая дорожка ведет к чему-нибудь приятному <���…> — наконец заступают у нас место так называемых правильных садов, которые ни на что не похожи в натуре и совсем не действуют на воображение. Скоро без сомнения перестанем рыть и пруды, в уверении, что самый маленький ручеек своим быстрым течением и журчанием оживляет сельские красоты гораздо более, нежели чем мутные зеркала, где живет вода неподвижная» (Карамзин Н. М. Записки старого московского жителя// Карамзин Н. М. Соч. Т. 8. М., 1835. С. 143). Отсутствие воды и простора, воздуха в сочиненных парках вскоре станет общим местом. Удушье констатирует незамысловатый П. Боборыкин: «Сад, разбитый по старинному плану, во французском вкусе, смотрел чопорно и тесновато после нашего парка. Подстриженные деревья, мраморные бюсты, диванчики, куртины пестрели перед глазами. Но не хватало тени, простора, не было отдаленного блеска воды… И воздуху точно меньше было…» (Боборыкин П. В наперсниках [Из записок холостяка] // Отечественные записки. 1880. № 12. С. 428–429).

Надеждин Н. И. О современном направлении изящных искусств // Русские эстетические трактаты первой трети XIX в. Т. 2. М., 1974. С. 451.

Неизвестный автор. Пламед и Линна // Русская сентиментальная повесть. М., 1979. С. 255.

А восемьдесят лет назад русский человек готику еще не видит, не ценит, не понимает ее особости. Разве что Петр Толстой, едва не сквозь зубы и походя, запишет в 1697 г. для очистки совести честного информатора, что около Рима «много <���…> древних лет строения каменного, которое уже от многих лет развалилось» (Путешествие стольника П. А. Толстого по Европе / Изд. подгот. Ольшевская Л. А., Травников С. Н. М., 1992. С. 188).

О символике и эмблематике готики Баженова см.: Медведкова О. А. Предромантические тенденции в русском искусстве рубежа XVIII–XIX вв. // Проблемы историографии и истории культуры народов СССР. М., 1988; Медведкова О. А. Царицынская псевдоготика В. И. Баженова: опыт интерпретации // Вопросы искусствознания’4/93.

Понятия современности и историзма рождаются одновременно. Понять современность — значит понять ее своеобразие, отличие от других эпох, т. е. просветить ее перспективой исторического движения. Неслучайно само обращение к прошлому (или к будущему) впервые ощущается как уход от современности именно в романтизме. Следовательно, родилось само чувство современности, раз ощущается уход от нее (Гачев Г. Д. Жизнь художественного сознания. М., 1972. С. 162).

Цит. по: Михайлов А. И. Указ. соч. С. 156.

Волошин М. Дух готики (цит. по.: Русская литература и зарубежное искусство. Л., 1986. С. 338).

Все тот же В. И. Баженов, наверное, первым в отечественной культуре заявил тему «руин», запроектировав в 1765 г. увеселительный дом в саду Екатериенгофа, где намерен был его цоколь «представить развалинами древнего Дианина храма» (цит. по: Герчук Ю. Я. Руины в баженовском проекте Екатерингофского дворца // Тема руин в культуре и искусстве. Царицынский вестник. Вып. 6. М., 2003. С. 147). Изучая же проблему первенства изображения руин в плоскостных искусствах, согласимся пока с М. Д. Краснобаевой, утверждающей, что прежде иных рисовали их ученики Сухопутного шляхетского кадетского корпуса, обремененные изображением «рюин замков» в качестве учебной программы (Краснобаева М. Д. Руины в рисунках воспитанников Сухопутного шляхетского кадетского корпуса середины XVIII в. из собрания ГМУ «Архангельское» // Там же. С. 79–88).

А. Кушнер. Так же, через псевдоготику, характеризует Б. Пастернак состояние героя своей «Повести»: «Он видел, как больно и трудно Анне быть городским утром, то есть во что ей обходится сверхчеловеческое достоинство природы. Она молча красовалась в его присутствии и не звала на помощь. И, помирая с тоски по настоящей Арильд, то есть по всему этому великолепью в его кратчайшем и драгоценнейшем извлеченьи, он смотрел, как, обсаженная тополями, точно ледяными полотенцами, она засасывается облаками и медленно закидывает назад свои кирпичные готические башни. Этот кирпич багрового нерусского обжига казался привозным, и почему-то из Шотландии» (Пастернак Б. Л. Повесть // Пастернак Б. Л. Воздушные пути. М., 1982. С. 184.)