Акрам Шарипов - Товарищ комбат

Солдаты конечный результат боя оценивали, исходя из количества потерь. Солдатская арифметика, как правило, позволяла понять, насколько умело продуман бой. И конечно, больше всего бойцы дорожили теми командирами, которые достигали победы с наименьшими потерями. А для этого надо было прежде всего уметь правильно анализировать обстановку и знать, какими силами располагает противник.

Когда рота Зайцева захватила раненого немецкого унтера, Губкин сразу потребовал, чтобы пленного доставили на КНП. Немец первым делом заявил, что он голоден и просит оказать медицинскую помощь.

— Накормите, дайте хлеба и сала! — приказал комбат, приподнявшись на носилках.

Впервые за все время Образцов возмутился, но промолчал, хотя кормить гитлеровца русским салом, которого сам не пробовал, а берег для раненого комбата, очень не хотел. В голове ординарца не укладывалось, как можно последнее отдавать немцу. Ведь комбат ненавидел немцев, с яростью громил их, а тут вдруг проникся к пленному жалостью…

Немец с жадностью набросился на еду, давясь поблагодарил:

— Данке!..

— Смотри, как у тещи на блинах. Видно, знает, как русские обращаются с пленными, — сказал находившийся рядом начальник штаба батальона.

— Узнайте номер его полка, — попросил Губкин Кудрявцева.

Тот перевел пленному. Немец ответил не сразу.

— Кто этот раненый на носилках? — поинтересовался он.

— Командир батальона, — ответил Кудрявцев.

— Переведите ему, что на этом участке обороняется 18-й пехотный полк…

Перед ними действовал все тот же противник, разведданные о подходе новых резервов не подтвердились. Комбат приказал оказать пленному первую медицинскую помощь и направить его в штаб дивизии.

На душе у Губкина отлегло, и он вспомнил о письме, которое сунул ему в карман почтальон перед самым началом атаки. Напрягая зрение в наступивших сумерках, быстро пробежал глазами строки, написанные знакомым почерком. Наконец-то Евдокия Тимофеевна не выдержала, решилась откровенно сообщить сыну обо всем, что произошло с Асей. Но Георгий уже знал, что жена ушла к другому.

Тяжело вздохнув, он сунул обратно в карман треугольник со штемпелем Благовещенска. Два полушубка и одеяло, которыми заботливо укрыли его солдаты, не грели. Никогда еще он не испытывал такого пронизывающего холода, как теперь. Нестерпимо ныло бедро. От потери крови Георгий обессилел, временами терял сознание.

— Товарищ старший лейтенант, вражеская контратака отбита, преследуем отходящего противника, — наклонившись к нему, доложил Кудрявцев.

— Разведку послали?

— Разведка действует.

— Дали команду на смену огневых позиций артиллерии?

— Артиллерия в пути.

— Задачи ротам уточнили?

— Пятая рота прикрывает левый фланг полка, четвертая и шестая роты наступают. Разрешите вас эвакуировать?

Последние слова Кудрявцева Губкин уже не расслышал; совсем обессиленный, он вновь впал в забытье. Словно начал погружаться в небытие, будто опускался в пустоту. Его клонило к сладкому сну, и будто наступал долгожданный покой, в котором ему уже не придется испытывать ужас смерти…

Где-то снова застучал пулемет. Несомненно немецкий — за выстрелами прослушивалось характерное металлическое лязганье МГ-72.

Сержант Александр Образцов с рядовым Николаем Чуевым бережно понесли комбата на самодельных носилках в полковой медпункт. Время от времени они опускали носилки на землю, чтобы немного отдохнуть, и снова брели по снегу. Им казалось, что они тащили своего комбата целую вечность. Это была долгая дорога к жизни! Не раз они оступались, попадая на выбоины, и каждое сотрясение носилок мучительной болью отдавалось в теле Губкина. Невероятно сильно мерзли ноги, от холода боль становилась еще острее.

Иногда до них долетали вражеские снаряды, и тогда Образцов и Чуев опускали носилки в воронку или первую попавшуюся лощинку, используя ее как укрытие. Едва обстрел затихал, они снова пускались в путь.

Наконец им удалось выбраться из зоны обстрела, и они решили передохнуть. Неподалеку раздался шум мотора, где-то рядом проходила дорога. Чуев бросился туда. Когда увидел санитарную машину, он уже был настолько обессилен, что не мог даже закричать, и только размахивал руками. У обочины дороги стояла санитарная машина. Шофер, худощавый молодой сержант небольшого роста, судя по всему, только что устранил поломку и уже захлопывал дверцу. Образцов уговорил его взять тяжелораненого старшего лейтенанта.

Сосновая роща, где расположился медсанбат, была забита повозками и машинами, беспрерывно подвозившими раненых. В первую очередь пропускали тяжелораненых. Губкина сразу отнесли в просторную палату с окнами и железной трубой над брезентовой крышей. Внутри палатки была своя очередь. На столах в ожидании операции уже лежали четверо раненых.

— Привезли комбата! Еле живой! — крикнул кто-то из санитаров.

— Давайте его сюда! — военврач Серафима Максимовна Чибиркова показала рукой на операционный стол.

Операция прошла быстро, хотя ранение Губкина оказалось сложным. Хирург предприняла все возможное, но не была уверена, что комбат выживет. В медицинской карточке написала: «Эвакуировать в госпиталь».

Медсестра стала готовить Губкина к эвакуации. Георгий, хотя и понимал тяжесть своего положения, все же надеялся после выздоровления вернуться в свою часть, поэтому попросил:

— Оставьте меня в медсанбате. Я поправлюсь здесь быстрее.

Сестра позвала хирурга.

— Вот что, молодой человек, — сурово заговорила врач, — шутить жизнью нельзя! Вам требуется стационарное лечение. В полевых условиях это невозможно. Мы наступаем, и медсанбат будет все время в движении. Так или иначе будем всех эвакуировать.

— Вот тогда со всеми эвакуируете и меня…

— Ну это мы уже сами решим, когда вас эвакуировать. Врачи лучше знают, как и где вас лечить. Не вы первый проситесь остаться в медсанбате, чтобы вернуться в свой батальон, в свой полк. Я вас отлично понимаю. Не волнуйтесь, поедете в армейский госпиталь, который в Гжатске. Оттуда вернетесь в свою дивизию.

…По письму Музы Георгий догадывался, что она находится в армейском госпитале. Возможность встречи с ней радовала его и ободряла. Ему очень хотелось увидеть ее. С тех пор как они расстались, прошло больше года, но Муза не выходила из головы, часто снилась во сне…

Губкина на санитарной машине эвакуировали в Гжатск в армейский госпиталь. Фронтовая дорога с ухабами оказалась томительной. Уже поздно ночью занесли его в госпитальную палату. Кто-то громко сказал: тяжелораненый. Тотчас же к нему подошел санитар в белом халате, поглядел на него и грустно вздохнул:

— Видать, плохи дела?