Акрам Шарипов - Товарищ комбат

— Товарищ генерал, вы ранены?

— Кулаковский ранен, помоги ему, — сдавленно проронил комдив.

Долин кинулся к Кулаковскому.

Внезапно стало тихо, стрельба прекратилась. Долин стал бинтовать адъютанта комдива и вдруг услышал стон в той стороне, где находился Городовиков. Оказалось, что и генерал тоже ранен. Вскоре их эвакуировали в медсанбат.

На рассвете 184-я перешла в наступление. Дивизией стал командовать генерал-майор Р. Г. Максутов.

К полудню Городовикову сообщили, что его адъютант скончался на операционном столе. И хотя главный врач медсанбата запретил тревожить генерала — у него было кризисное состояние, держалась высокая температура, — среди санитаров попался бывший солдат комендантского взвода штаба дивизии, который и сообщил комдиву эту печальную весть. Смерть Кулаковского потрясла Басана Бадьминовича. Он попросил, чтобы в последний путь адъютанта пронесли мимо его окон.

Кулаковский лежал на своей черной кавалерийской бурке, полы которой свисали с санитарных носилок и были похожи на перебитые орлиные крылья. Когда процессия поравнялась с окнами палаты Басана Бадьминовича и остановилась, раненый комдив попытался приподняться, но не смог. Лишь глухо застонал от скорби и бессилия. Адъютант как живой стоял перед его взором.

Год назад Кулаковский молодцевато докладывал командиру 8-й кавдивизии Петру Алексеевичу Хрусталеву: «Товарищ генерал! По вашему приказанию прибыл!»

8-я кавдивизия вводилась в прорыв на соседнем участке. Городовиков хорошо знал Хрусталева по совместной службе, когда оба они командовали полками в 8-й кавдивизии. Басан Бадьминович приехал в район сосредоточения оперативных резервов, нашел Хрусталева. Встретились они тепло, разговорились, вспомнили молодость. Им тогда и тридцати-то не было…

И сейчас Городовиков до мельчайших подробностей вспомнил свой разговор с Хрусталевым.

— Ты, должно быть, помнишь моего бывшего адъютанта сержанта Гришу Кулаковского? — спросил Городовиков.

— Как не помнить такого наездника? Сейчас он уже офицер, в звании лейтенанта.

— Слушай, отдай мне его снова в адъютанты.

— Как это «отдай»? Он все же командир взвода! — возразил Хрусталев.

— И все же прошу, вызови его сюда…

Кулаковского разыскали быстро, и он предстал перед генералами. На голове щеголевато сидела кубанка, голубые петлицы красовались на гимнастерке, лицо дышало молодостью и здоровьем. Басан Бадьминович уже менее уверенно пригласил его к себе в дивизию. Он хорошо знал, как трудно из кавалерии заманить офицера в пехоту. Кулаковский был смущен столь неожиданным приглашением. Да и нелегко было ему, кавалеристу, расставаться с конницей, с Галочкой — так звали его любимую серую кобылицу. Городовиков, как будто читая его мысли, продекламировал:

— И знаешь, почему Теркин так сказал? — Городовиков проникновенно посмотрел в глаза продолжавшего молчать Кулаковского. — Потому что суть дела, дорогой товарищ, в пехоте! Она начинает и завершает бой. Ей первые трофеи. Что там твои танки пройдут или самолеты отбомбят! Пока не пройдут стрелки и не вытащат за шкирку фашистов, победы нет. Вот что такое царица полей — матушка-пехота!

— Товарищ генерал, не знаю, что и ответить вам, — пожал плечами Кулаковский.

— Гриша, — продолжал соблазнять Городовиков, — дам я тебе коня, выберешь лучшего во всей дивизии.

— Как командир дивизии прикажет, так и будет, — окончательно растерялся Кулаковский.

— Хорошо, товарищ лейтенант, если вы согласны, мы переведем вас, — вздохнул Хрусталев.

Вот так и получилось, что Кулаковский приехал в дивизию Городовикова с предписанием.

Теперь Басан Бадьминович с горечью думал, что, если бы он не взял к себе Кулаковского, тот, может быть, и остался бы жив. Хотя, с другой стороны, на войне никто не знает, где он может погибнуть. Иного в тылу настигнет вражеская бомба, а другой и на переднем крае останется невредимым.

Тем временем 184-я дивизия развивала наступление. Батальон Губкина после тяжелых боев 15 января овладел населенным пунктом Кампен. Отбив несколько контратак, он понес большие потери, но закрепился на достигнутом рубеже.

На пути к Кенигсбергу Губкин терял боевых товарищей, все меньше оставалось рядом с ним верных соратников, закаленных в боях. Война имеет свои жестокие законы. До сих пор ничего не было известно и о судьбе без вести пропавшего брата Василия. И если раньше Георгий питал какие-то надежды разузнать что-либо о нем, то теперь понял, что до тех пор, пока не будет окончательно разгромлена восточно-прусская группировка противника, такая возможность вряд ли представится.

Порой на душе становилось особенно тяжко. И в такие минуты Георгий почему-то думал о приемной дочери жены брата Алевтины. Ему очень хотелось, чтобы нашлись родители девочки, хотя по переписке знал, что для Алевтины это было бы еще одним ударом. Она полюбила девочку, Галя напоминала ей родную дочь. Девочка тоже привязалась к Алевтине и уже не представляла себе, что у нее может быть другая мама.

В штабе дивизии были серьезно озабочены отсутствием данных о группировке противника. Дивизионная разведка провела несколько операций, но захватить «языка» не удалось — немцы занимали заранее подготовленную оборону, за исключением труднопроходимых прогалин, которые простреливались пулеметно-минометным огнем.

Неудачные действия разведки вызвали раздражение нового командира дивизии генерала Максутова. Подавленное настроение комдива мог понять каждый, кто хоть немного знал историю первой мировой войны. Полки дивизии 3-го Белорусского фронта вышли к инстербургским лесам, к тем самым местам, где в 1914 году из-за слабой организации разведки погибла 2-я русская армия генерала Самсонова.

Спустя тридцать лет обстановка складывалась еще более сложная, чем тогда. Если самсоновская армия наступала в Северо-Восточной Пруссии в августе, то армия Крылова вела боевые действия в январские морозы. Инстербургские леса и снежные заносы были серьезным препятствием. На дорогах гитлеровцы часто устраивали лесные завалы, минировали их. Свернув с дороги, солдаты тоже натыкались на различного рода «сюрпризы».

Губкину и в голову не приходило, что здесь, в Восточной Пруссии, могут быть такие дремучие леса с вековыми дубами и мачтовыми соснами, а снежные сугробы — почти в рост человека… Все это не позволяло просмотреть глубину обороны противника. К тому же враг искусно маскировался, невероятно трудно было обнаружить его огневые точки.

И все же, несмотря на это, батальону Губкина удалось занять более выгодные позиции. Неожиданно к нему на командно-наблюдательный пункт приехал командир полка подполковник Басеров. Он сообщил, что дивизионная разведка не справилась со своей задачей и что комдив теперь надеется на его батальон.