Дитлоф ван Вармело - В коммандо

Растенбургцы, которые перед этим почти все сложили оружие и присягнули о своем нейтралитете, были воодушевлены появлением генерала де ла Рея с большим коммандо и все до одного присоединились к нам.

Тут мы обнаружили большой недостаток в характере своих соотечественников. Без малейших признаков раскаяния они готовы сначала предать собственную страну, а затем отказаться от присяги о нейтралитете, хотя враг совершенно ничем не нарушил свою часть договора. Некоторых мы определенным образом вынудили присоединиться к нам, потому что забирали оружие и лошадей против их воли у тех, кто к нам присоединиться не хотел или был нам подозрителен. Их мы тоже назвали предателями. Но все же большинство бюргеров присоединилось к нам добровольно. Многие не приносили присягу о нейтралитете, поскольку были вне досягаемости врага; другие, после того, как была опубликована угрожающая декларация лорда Робертса, сдали оружие – но сдали только свои старые ружья, а маузеры оставили «на всякий случай», как говорил сэр Альфред Мильнер.

Некоторые из клятвопреступников пробовали оправдаться по-иезуитски – мол, они не знали, в чем им приходится присягать, иначе они бы непременно изменили слова присяги. В отношении тех, кто нарушил присягу о нейтралитете позднее, надо помнить, что в этом случае уже враг нарушил условия контракта со своей стороны, поэтому наши люди были оправданы из-за того, что контракт потерял законную силу, и, как сказал Уильям Стид, принуждение к подписанию контракта было нарушением Женевской конвенции. Но это слишком сложный вопрос, чтобы я его обсуждал.

Когда враг, несколько дней спустя, выбил нас из Олифантснека, генерал де ла Рей послал капитана Кирстена с двадцатью мужчинами к соседним холмам, чтобы воспрепятствовать врагу продолжать опустошать нашу землю. Тогда я впервые увидел сельский дом, сожженный дотла врагом. С высокого холма, при помощи подзорной трубы, мы могли отчетливо видеть передвижения хаки. Горькое чувство беспомощности, которое мы испытывали при этом, не поддается описанию.

Генерал Баден-Пауэлл находился в Растенбурге, Магатонек тоже был занят врагом.

Время, которое мы провели у Магалисберга, было самым интересным и продуктивным. Днем мы ходили на разведку в направлении Олифантснека, вечером уходили в поросшее лесом ущелье, где было очень тепло нам и нашим лошадям. Когда враги в небольшом количестве двигались в нашем направлении, мы неожиданно обстреливали их с холмов, и таким образом защищали дома на склонах гор. Иногда хаки рисковали подойти ближе, но всегда отступали в беспорядке.

Я однажды едва не попал в руки врага. Мы были в разведке на одном из холмов, и я предложил другу пойти на ферму, находившуюся перед нами, где мы не были с тех пор, как Олифантснек был захвачен врагом. Нужно было пересечь овраг, окруженный колючей проволокой. Когда мы добрались до фермы, нам сказали, что врага там не было, за исключением отдельных заблудившихся солдат. Тогда мой друг взял шесть яиц из гнезда в краале и жадно их проглотил, а потом пошел в сад, не разговаривая с женщинами, которые сгорали от любопытства.

В целях безопасности я попросил мальчиков быть начеку и стреножил лошадей. Местность во все стороны была открытая, и враг мог появиться только со стороны Олифантснека. Мы пробыли там совсем недолго, когда нам сказали, что враг в большом числе приближается со стороны Растенбурга. Мы вскочили на коней и поскакали, но не могли вернуться к своим из-за колючей проволоки. Мы успели пройти только 250 шагов, когда появились англичане. К счастью, они нас не заметили, потому приехали грабить ферму и смотрели только на дом. Если бы мы задержались на несколько секунд, то могли бы попасть в их руки. Несколько бюргеров с холмов открыли огонь, и, когда я добрался до вершины одного из холмов, то увидел, что враг в количестве около 100 человек в беспорядке бежит. Этот набег стоил им нескольких раненых и убитых, помимо того, что они успели захватить на ферме – птицу, муку и прочее.

Когда я позднее возвратился к ферме, мне сказали, что одна из девочек от восхищения хлопала в ладоши, когда враг бежал мимо них. Это, должно быть, было причиной того, что впоследствии их ферма была разграблена англичанами самым жестоким образом, и с ее обитателями обошлись также крайне жестоко. Нас во все время пребывания в Магалисберге встречали очень хорошо. Мы всегда могли достать продовольствие для себя и для тех, кто оставался в лесу. Не было недостатка и в фураже для наших лошадей, и они были в хорошем состоянии.

Тем временем генерал де ла Рей отправился с коммандо к западу от Растенбурга, и оставил двух коммандантов в Зварткоппене, к северо-востоку от Растенбурга.

Когда мы получили новости, что враг овладел Селикатснеком, то отправились к Зварткоппену со всей возможной скоростью. По пути было много приключений. Мы с братом шли впереди, думая, что остальные следуют за нами, но они прошли другой дорогой и нас не догнали. Когда мы вышли из лесного массива, который покрывал склоны Магалисберга, то увидели вражеский отряд, который шел со стороны Рвстенбурга, чтобы встретить колонну из Селикатснека. К счастью, наши лошади нас не подвели, и мы смогли скрыться в лесу и добраться до знакомой фермы. Пока мы давали отдых лошадям, появился курьер, который искал отряд разведчиков. Вместе с ним мы поехали по следу отряда, который сделал большую дугу вокруг Растенбурга. В Зварткоппен мы прибыли благополучно и сразу присоединились к комманданту Бошоффу, который только что возвратился из Мачадодорпа.

Командиры теперь следовали за генералом де ла Реем. Мы отправились вместе с его коммандо к западу Растенбурга, где он окружил вражеский отряд. Комманданта Бошоффа, однако, немедленно послали в Олифантснек, поскольку враг оставил Растенбург, и проход был открыт. Настроение наших людей было очень неустойчивым. Самые незначительные благоприятные новости поднимали их настроение, но любые неблагоприятные новости заставляли х храбрость стекать в ботинки. Было много разговоров о том, что враг отступает. Иные говорили о вмешательстве других государств, другие о том, что английские солдаты отказываются сражаться или о том, что вся колония охвачена восстанием. Такие разговоры ходили даже среди офицеров, вероятно, потому что они не понимали замыслов врага.

Теперь мы знаем, что было на самом деле. За нами шел де Вет. Мы не пробыли в Олифантснеке и двух дней, когда, к нашему удивлению, туда прибыл де Вет с коммандо в 2800 человек, которого преследовало 40000 англичан. Он в результате чужой измены отделился от основного коммандо вместе с президентом Стейном, и враг преследовал его уже месяц.

Это был большой лагерь прошедших через Олифантснек – самое большое коммандо, которое мы видели, с фургонами, вьючным скотом и другим имуществом. Тогда я и познакомился с президентом Стейном и генералом де Ветом. Наш коммандант со своими людьми сопровождал президента Стейна к Мачадодорпу, где в то время находился президент Крюгер. Мы поставили свои палатки рядом с палаткой президента Стейна, так что у нас было достаточно времени и возможности, чтобы познакомиться с ним. Когда несколько дней спустя враг прорвался в Магатонек, к западу от Растенбурга, генерал де Вет послал за мной однажды вечером и приказал, чтобы я доставил сообщение в Растенбург и дал мне несколько указаний для находившихся там командиров.