Юлиус Вольфенгаут - Черные воды Васюгана [ЛП]

Красноватые отблески наполняют комнату фантастическим блеском и заставляют убогую мебель отливать позолотой. Странные тени дрожат на раскаленной голой стене. На какое-то время я забылся, вглядываясь в них. В беспорядке проходят мимо размытые картины радостных и печальных дней, безмолвные фигуры кивают мне весело — а иногда задумчиво и с укоризной. Мой отец. Спокойного, серьезного взгляда его серых глаз я боялся больше, чем материнского нагоняя. Я чувствовал некий трепет перед этим вдумчивым честным человеком, который редко, очень редко, через легкое дыхание в шею — это должно было означать поцелуй, — проявлял свою любовь ко мне.

Когда-то существовал город, который назывался Черновиц [1] После войны его назвали на украинский манер — Черновицы. — Прим. Е. Ш. . В начале 20-х годов мы жили там на Мясницкой улице ( Metzgerstrasse ), немощеной, малооживленной. Из окна второго этажа я мог смотреть на большой заросший фруктовый сад, который тянулся до Французской аллеи ( Franzosgasse ), и когда мы — папа, мама и я — летом ужинали на балконе, вокруг нас порхали летучие мыши, привлеченные светом, — мама боялась их, — а из темного сада доносилось кваканье древесных лягушек. О, как визжали девчонки, когда мы, мальчишки, с лягушкой в руке гонялись за ними! Мы — это сын дворника Иоганчик Попович, я и на некоторой дистанции Сало Обервегер, который жил этажом ниже. У нас с Иоганчиком был «секрет» — вырытая в саду, хорошо замаскированная маленькая пещерка, в которой мы хранили гальку, болты, железки и прочий хлам, и сколько бы Сало ни пытался выведать нашу тайну, у него ничего не получалось.

Пан Богусевич, наш домовладелец, был раньше крупным помещиком и принадлежал к польской знати, к шляхтичам. Когда возраст стал поджимать, он обратил свое имущество в деньги, построил на них два больших доходных дома, а по соседству с ними — двухэтажную виллу. Мы, вшивые мальчишки, боялись неповоротливого человека со строгими чертами и грубым голосом, которым он подчас застигал врасплох, когда мы, сидя верхом на перилах, с быстротой молнии слетали вниз. Но его гнев быстро остывал.

Хуже сложились наши отношения с фрау Войтанович, которая жила на первом этаже и потому была невольной свидетельницей наших передвижений по двору. К сожалению, она совсем не разбиралась в спорте, и когда однажды мяч через открытое окно влетел в ее столовую, она не захотела принять во внимание, как мастерски наш вратарь сумел защитить ворота от углового удара. Хуже было то, что ее сынишка Любци (ласковая форма от Любомир) и его ровесник Рихард Цеттель, который жил на втором этаже напротив моей двери, время от времени имели наглость выступать против нас, старших мальчишек; за это им обоим, в конце концов, пришлось устроить хорошую взбучку. На рев Любцика тотчас со стороны противника была выставлена тяжелая артиллерия: в дверном проеме показался господин Войтанович, учитель черчения в русинской школе, и угрожающе помахал корявой тростью. В этой рискованной ситуации мы решили, что «осторожность — это лучшая часть храбрости», и бросились удирать во фруктовый сад, где, надежно скрытые высокой травой, забавляясь, наблюдали за безрезультатной вражеской поисковой операцией.

Там же на первом этаже жил профессор немецкой гимназии Худечик, дочь которого, Херта, была выбрана первой королевой красоты Черновица. Мы этим ужасно гордились! По сравнению с Войтановичами профессор находился в более выгодном стратегическом положении, так как перед его окном расположился узкий дворик, засыпанный гравием и потому непригодный для футбола.

Этнический состав населения обоих доходных домов в процентном отношении приблизительно соответствовал населению Черновица в 1918 году (в порядке убывания численности): евреи, русины, немцы, поляки; меньшую часть составляли румыны, венгры, чехи. Для развития своей культуры большие этнические группы, признанные государством, имели свои школы, издавали газеты и владели народными домами. Еврейский дом — государственное здание, фасад которого был украшен четырьмя полуколоннами, — стоял на Театральной площади. Немецкий дом — светло-серое, напоминающее благородные дома патрициев здание, украшенное арками, стрельчатыми окнами и башнями, которые намекали на готический стиль, — находился на роскошной Господской аллее ( Herrengasse ); наискосок стоял широкий, но низкий дом поляков «Дом польски». Также в центре находился русинский «Народный дом», он стоял в Петровском переулке ( Petrowiczgasse ), недалеко от армянской кирхи.

Тяга к культурному самовыражению охватила и спортивную жизнь — в Черновице было четыре футбольных клуба: еврейский — он назывался «Маккаби», — цвет формы, само собой, был бело-голубой; немецкий «Ян», названный так в честь отца гимнастики [2] Фридрих Людвиг Ян (1778–1852) — немецкий педагог, которого немцы часто называют отцом гимнастики. — Прим. Е. Ш. , форма — совершенно верно! — черно-белая; русинский под названием «Довбуш» [3] В честь русинского борца за свободу О. С. Довбуша (XVIII в.). , форма была, конечно, желто-голубая; и, наконец, «Полония» — в традиционно красно-белой форме. Позднее добавился еще и румынский клуб. Имя ему выбрали без труда: он назывался «Воевода Драгош» в честь основателя молдавского государства в XIV веке.

Сложнее было с формой: с одной стороны, можно было взять цвета румынского триколора (синий-желтый-красный), но с другой стороны, эти цвета уже были использованы; сошлись, наконец, на сине-красном.

Стадион «Маккаби» находился далеко от конечной станции южного трамвая, и когда должна была состояться игра, было видно, как толпы болельщиков отправлялись туда; среди них был один черновицкий оригинал, «Красный Буби» (так его называли из-за цвета волос) — немного улучшенный аналог персонажа «Пепка-Прыгни» (из «Приключений бравого солдата Швейка»). За пару лей [4] Лея — румынская денежная единица. он несколько раз кукарекал «Маккаби, вперед!» и затем ковылял дальше попрошайничать у кого-нибудь другого.

Румыны не стали ломать голову в поисках более близкого и лучше расположенного футбольного поля. Они просто выкорчевали южную часть великолепного Народного сада — и нашим сине-красным это, конечно же, очень помогло! А от сада кое-что еще даже осталось. Тем не менее, чтобы обойти это «кое-что», требовалось больше четверти часа, ведь австрийцы в свое время с мудрой предусмотрительностью разместили Народный сад на площади около 3000 гектаров. Чтобы быть справедливым к румынскому правлению, я должен признать, что содержание сада было образцово-аккуратным. Высокой похвалы заслуживает розариум, который располагался на круговой дорожке. Еще издалека можно было вдыхать бесподобный аромат, а подойдя ближе, любоваться потрясающим видом кустов, тонкие стебли которых образовывали поразительные, круглой формы, усыпанные розами кроны.

Читать дальше