Светлана Замлелова - Александр Алехин. Партия с судьбой

В это же время, в феврале 1928 г., Капабланка, мечтавший о матче-реванше, отправил президенту Международной шахматной федерации (ФИДЕ) А. Рюбу письмо с предложением изменить правила проведения матчей на первенство мира. Главное изменение касалось общего числа партий. Число партий, по мнению Капабланки, должно быть ограничено до шестнадцати. И таким образом, «матч играется до шести выигранных партий, но если после шестнадцати партий ни тот, ни другой участник не выиграет требуемых шести партий, то победившим в матче и завоевавшим мировое первенство признается тот, у кого окажется фактический перевес в выигранных очках». Копию этого письма Капабланка отправил Алехину, который отреагировал весьма бурно. Такая реакция, вероятно, была связана еще и с тем, что инициатива Капабланки подтолкнула ФИДЕ к разработке и обнародованию собственного плана, в соответствии с которым общее число партий составляло 25, а победителем считался выигравший 4 партии. Кроме того, предлагалось утвердить денежный фонд матча в размере 10 000 швейцарских франков, то есть существенно ниже «золотого вала», за которым в свое время прятался от Алехина Капабланка. И хотя ни новый план ФИДЕ, ни предложения Капабланки не распространялись на планируемый матч-реванш, Алехин воспринял предлагаемые новшества именно так и пришел в бешенство. В наиболее развернутой форме он изложил свою позицию корреспонденту британской газеты «The Observer». Капабланке он написал большое письма, детально останавливаясь на каждом новом пункте и рассказывая, что было бы, если бы матч 1927 г. игрался в соответствии с такими правилами. Письмо начиналось и заканчивалось гневной отповедью. Алехин писал: «Потеряв звание чемпиона мира, Вы обращаетесь к ФИДЕ изменить те самые условия матча за звание чемпиона, которые Вы сами выработали, завоевав это звание, и которые Вы предложили Вашим возможным противникам в Лондоне в 1922 г. Вы делаете этот шаг несмотря на то, что прекрасно знаете, что я по принципиальным соображениям никогда не соглашусь на эти изменения, тем более что они имеют в виду возможное повторение нашего с Вами матча. <���…> Вы, по-видимому, недостаточно хорошо знаете меня, если можете предполагать, что кто-нибудь может заставить меня отказаться от того, что я считаю вполне правильным и соответствующим идее состязания. Если Вы хотите играть со мной повторный матч, Вы должны будете подчиниться тем условиям, которые Вы сами установили и в соответствии с которыми игрался наш первый матч…»

Вскоре «Американский шахматный бюллетень» опубликовал возмущенный ответ Капабланки. Во-первых, экс-чемпион негодовал, что его письмо ФИДЕ, копия которого попала к Алехину только в виде любезности, Алехин предал огласке. Во-вторых, уверял Капабланка, речь шла о будущем шахмат и к предстоящему матчу-реваншу отношения предлагаемые новшества не имели. Поэтому кубинец недоумевал, с чего бы Алехин так взъелся на него. Послав затем вызов, Капабланка получил отказ, поскольку чемпион мира уже принял вызов от Боголюбова. «Если мой матч с Е. Д. Боголюбовым состоится и мне посчастливится сохранить свое звание, — писал Алехин, — то по окончании его я готов буду принять Ваш вызов». Забегая вперед, отметим, что встреча с Капабланкой так и не состоялась. Алехин вообще как будто избегал играть с ним. Даже в последующих турнирах старался не допустить участие Капабланки. В тех случаях, если Капабланка был приглашен, Алехин запрашивал такой гонорар, что организаторам было проще отказать кубинцу.

1 октября 1929 г. Капабланка в очередной раз отправил официальный вызов Алехину, но ответа не получил. Тогда он снова написал письмо и передал его для вручения чемпиону мира с австрийским мастером Х. Кмохом. Однако Алехин снова был возмущен — на сей раз ему не понравился выбранный Капабланкой способ ведения переговоров. В ответ возмутился Капабланка. В письме голландскому мастеру Г. Оскаму он написал: «В вызове не было ничего секретного. Я послал его через Кмоха, так как у меня не было берлинского адреса Алехина. Я послал вызов открытым, потому что знаю с детских лет: если передаешь кому-либо письмо с другом или через третье лицо, письмо не должно быть запечатано. Если Алехину незнакомы такие элементарные правила этикета, это не моя вина. Алехин утверждал, что не получил предыдущего вызова потому, что его не было в Париже. Теперь он говорит, что уже получил вызов от Боголюбова. Вы видите: я не могу доверять ему». Безрезультатные переговоры в подобном тоне между возненавидевшими друг друга соперниками продолжались вплоть до начала Второй мировой войны.

Между тем первый матч с Боголюбовым состоялся в сентябре 1929 г. и завершился, конечно, победой Алехина. Причем завершился досрочно со счетом 15 1/ 2: 9 1/ 2. После победы над Капабланкой Алехин словно достиг своего апогея. В начале 1930 г. на турнире в Сан-Ремо Алехин опередил второго призера на 3 1/ 2очка. Выступая летом того же года на шахматной Олимпиаде в Гамбурге, чемпион мира сыграл 9 партий и все 9 выиграл. Осенью 1931 г. на турнире в Бледе он опередил второго призера уже на 5 1/ 2очков. Такого еще в международных соревнованиях не случалось, это был рекорд. Именно там после молниеносного разгрома от Алехина А. Нимцович сказал свои знаменитые слова: «Он обращается с нами, как с желторотыми птенцами». Победа следовала за победой, слава чемпиона росла, и когда в 1931 г. он выступал с сеансами одновременной игры в Рейкьявике, парламент Исландии приостановил работу ради участия депутатов в игре с шахматным королем или хотя бы наблюдения за игрой.

С 3 августа 1932 г. по 11 мая 1933 г. он совершил кругосветное путешествие, выступая в самых разных странах с сеансами одновременной игры. В Нью-Йорке, например, он играл на 50 досках, за каждой из которых расположились по четыре шахматиста, совместно обдумывающих каждый ход. В этом состязании чемпионом мира было выиграно 30 партий и 14 сведено к ничьей. Перед отъездом масоны снабдили Алехина некими поручениями, но, как следует из переписки «братьев», гроссмейстер поручений не выполнил, явив в очередной раз совершеннейшую аполитичность и незаинтересованность ни в чем, кроме шахмат.

Не успел Алехин вернуться из путешествия вокруг земного шара, как уже отправился в Англию на шахматную Олимпиаду. А уже через месяц он выступал в Чикаго на Всемирной выставке «Век прогресса» с сеансом одновременной игры вслепую на 32 досках, выиграв 19 партий, проиграв 4 и 9 завершив ничьей.

Но, несмотря на продолжавшиеся победы, госпожа Удача, так широко улыбавшаяся гроссмейстеру последние годы, вдруг заскучала рядом с ним и время от времени стала отворачиваться в поисках нового фаворита. Вехой в жизни Алехина стало знакомство в американской Пасадене с богатой вдовой британского офицера и владельца чайной плантации на Цейлоне Грейс Висхар. Помимо чайной плантации Грейс имела старинный замок близ французского Дьепа, а еще неплохо разбиралась в шахматах и была старше гроссмейстера на 16 лет — над пристрастием чемпиона мира к великовозрастным дамам многие подсмеивались, а кто-то даже назвал Висхар «вдовой Филидора» [3] Франсуа-Андре Даникан Филидор (1726–1795) — французский оперный композитор, шахматист, шахматный теоретик, в свое время слыл сильнейшим шахматистом в мире. .