Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Конечно, увлечение историей астрономии не означало, что Нина Михайловна отказалась от проведения астрономических наблюдений, наоборот, она использовала для этого любую возможность. Например, 23 октября 1937 г. она рассказывала К. А. Морозовой: «Я почти 5 месяцев провела под Москвой на даче со своим телескопом и сделала 82 наблюдения Солнца: оно очень интересно, и мне хочется показать свои рисунки и диаграммы Ник[олаю] Ал[ександровичу]». И тут же просила разрешения понаблюдать Солнце в настоящей обсерватории Института им. П. Ф. Лесгафта: «Может быть удалось бы, с его разрешения, посмотреть на Солнце теперь, на обсерватории института? Сейчас даже в бинокль видна очень большая группа, а в трубу наблюдать негде: у нас никогда не бывает Солнца даже на 5 минут… Очень жаль бросать эти наблюдения: ведь подходит максимум пятен и они имеют очень бурный характер» [1327] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 23 октября 1937 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 6. Д. 470. Л. 73. .

Примерно с конца 1937 г. Нина Михайловна также оказалась вовлечена в исследовательский проект совместно с Институтом имени Сталина, не так давно организованным в Сочи. История этого учреждения вкратце такова: в 1931 г. в Сочи на базе санатория № 7 открылась клиника имени Сталина Пятигорского бальнеологического института; в 1933 г. ее преобразовали в филиал Центрального института курортологии; на базе этой клиники в 1936 г. был открыт Государственный клинический научно-исследовательский институт им. Сталина. Нам не удалось выяснить, каким образом началось сотрудничество Н. М. Субботиной с этим учреждением, но уже 11 декабря 1937 г. она писала супругам Морозовым: «Взяла билет на 14-ое XII в Сочи, надо быть там 17-го. Надеюсь, что нас не засыплет снегом в дороге, и метели кончатся! Читали о грозе и урагане на ст[анции] Кропоткино Сев[еро]-Кавказ[ской] ж[елезной] д[ороги]? Очевидно на Солнце большое пятно». И продолжала: «Недавно я получила материал, подтверждающий мои летние наблюдения. Надо будет показать Н[иколаю] А[лександровичу] по возвращении из Сочи…» [1328] Субботина Н. М. Письмо Н. А. и К. А. Морозовым. 11 декабря 1937 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1811. Л. 27. . 11 ноября 1939 г. Нина Михайловна писала К. А. Морозовой, рассказывая о своей работе немного более подробно. «У нас за 3 недели было 4 ясных дня и я воспользовалась ими для съемок ультрафиолетового спектра Солнца, моря и зенитного неба. Жалею очень, что невозможно снять спектр ночного неба: для этого кварцевый спектрограф Науч[но]-исслед[овательского] ин[ститу]та Сталина в Сочи слишком слаб, а поза потребуется от 10 до 70 часов! Где получить такую в санаторной обстановке? — спрашивала она и рассказывала далее: — Итак, в ясную погоду пропускаю все лечебные процедуры для поездок в Ин[ститу]т» [1329] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 11 ноября 1939 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 6. Д. 470. Л. 27 об. . По возвращении из Сочи 4 декабря 1939 г. она вновь писала К. А. Морозовой: «Я вернулась из Сочи 22 XI и со всей энергией принялась за обработку своих спектрограмм, снятых в Сочи, но темнота на улице пресекла всякую возможность поездок в Астроном[ический] Ин[ститу]т, а тем более в Пулково… Тихов тоже что-то не отвечает, а надо с ним посоветоваться о дальнейшей съемке, к[ото]рую мне обещали произвести в Сочи. Но у нас не вышли спектры зенитного неба и моря — надо спросить Г[авриила] А[дриановича] об экспозициях. <���…> У меня 72 спектра!» [1330] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 4 декабря 1939 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 6. Д. 470. Л. 51 об.

Насколько можно понять из отрывочных сообщений в письмах коллегам, ее работа заключалась в съемке ультрафиолетовых спектров Солнца и изучении влияния излучений на живые организмы. Как она сформулировала в одном из более поздних писем: «…заказанная работа по исследованию яркости ультрафиолетового излучения Солнца в Сочи (для лечения ранений) — Институт Сталина в Сочи <���…> я много снимала спектрограмм в Ин[ститу]те, разработала их в Пулкове, а в Ташаузе написала полный отчет о произведенной работе и ее методах (т[о] е[сть] всю физическую часть исследования) и о работе на спектрографе [в] Институте» [1331] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 23 декабря 1944 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1811. Л. 62. . Таким образом, исследование, начатое по заказу научного института приблизительно в 1937-м, возможно, в 1939 г., продолжалось вплоть до 1941 г. и отчет о нем был написан Ниной Михайловной уже во время войны, в эвакуации. Результаты этой работы никогда не публиковались. Но во время проведения исследований она хоть и коротко, но писала о них друзьям.

В письме К. А. Морозовой от 5 октября 1940 г., которое мы цитировали выше, Нина Михайловна сообщала не только о своих изысканиях и открытиях в области древнеегипетской астрономии, но и о «сочинском проекте». «Весной я опять снимала ультрафиолетовые спектры [Солнца] в Сочи, а лето пришлось провести в Л[енингра]де, т[ак] к[ак] у меня украли деньги и пенсионную книжку при получении их в сберкассе, а потом 2 ½ месяца хлопотала о выдаче новых документов. Использовала лето для работы в библиотеках Эрмитажа и ВИЭМ», — не без оптимизма сообщала она об этой удаче, проистекшей из печального в общем-то события [1332] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 5 октября 1940 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1811. Л. 28. .

Еще раньше — весной 1940 г. — она получила разрешение обрабатывать отснятое ею в Пулкове. «Директор Пулкова разрешил туда приехать измерить мои спектры, но советует отложить до лета, т[ак] к[ак] лаборатории промерзли и не скоро отогреются, — писала она К. А. Морозовой 7 апреля 1940 г. и продолжала: — А я и дома совсем замерзла. У нас не топили 2 м[еся]ца. Мечтаю съездить на юг погреться на Солнце» [1333] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 7 апреля 1940 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 6. Д. 470. Л. 48 об. . Она также обсуждала этот проект и его будущее с Г. А. Тиховым в письме от 5 февраля 1941 г. «А в каком положении находится спектрограф р[аботы] Молля? Готов ли термоэлемент? — спрашивала Субботина и продолжала: — Я писала в декабре Мар[ине] Дав[ыдовне] [1334] Можно предположить, что Субботина имеет в виду Марину Давыдовну Лаврову-Берг (1897–1942) — сотрудницу астрофизического отдела Пулковской обсерватории. М. Д. Лаврова занималась вопросами фотометрии и спектрального анализа под руководством Г. А. Тихова. После наблюдения полного солнечного затмения 21 сентября 1941 г. в Алма-Ате осталась там в качестве ассистентки Г. А. Тихова, отказавшись от переезда в Ташкент, куда была эвакуирована Пулковская обсерватория. но ответа не имею, м[ожет] б[ыть] она не получила? Или больна? [1335] Подчеркнуто красным карандашом. Знаю, что сейчас все очень заняты, но обращаюсь в порядке тов[арищеской] поддержки, ибо если я представлю в Ин[ститу]т Сталина несколько моллеграмм с их пластинок, они сами увидят — дефекты 1) прибора, 2) проявления, 3) пластин и м[ожет] б[ыть] захотят двинуть работу далее. А мне ведь эта работа все-таки дает возможность немножко вздохнуть свободнее и открывает доступ к дальнейшему труду, т[ак] к[ак] в Сочи, в санатории, я свободна от слишком для меня трудной физической работы по бытовому обслуживанию, а подлечиваясь и укрепляя силы, я увеличиваю и работоспособность» [1336] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 5 февраля 1941 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 2, 2 об. . И продолжала: «Очень жаль, что не удалось создать там маленькую астрономическую станцию, пока все кредиты не переключились на иные задачи… В 1938 г. было ассигнование на реконструкцию Сочи-курорта 60 миллионов. Проект рассматривал СНК в ноябре, а наше предложение поступило от ГАИ в декабре [месяце]. Остался теперь I спектрограф без наблюдателя, а станция <���…> [1337] Слово неразборчиво. создана в Гаграх… Надеялась я устроить Н[ину] М[ихайловну] [1338] Н. М. Штауде. в Сочи… Если удастся получить маленькие моллеграммы м[ожет] б[ыть] Институт Сталина заинтересуется дальнейшим изучением, и удастся туда послать для съемки Н[ину] М[ихайловну]?» [1339] Субботина Н. М. Письмо Г. А. Тихову. 5 февраля 1941 г. // СПбФ АРАН. Ф. 971. Оп. 4. Д. 344. Л. 2 об.