Виталина Малыгина - Вечно худеющие. 9 историй о том, как живут и что чувствуют те, кто недоволен своим телом

– Полька, руки мыть и за стол! Я тебе самую сочную отдам, самую жирненькую!

– Папа, я теперь не ем после восемнадцати… – пробурчала Полинка, стараясь избегать папиного веселого взгляда.

– Так тебе еще нет восемнадцати! – сказал отец и довольный собственной шуткой первый захохотал.

– Я не ем после шести вечера, папа. С сегодняшнего дня. Я худею.

– Глупости, глупости, глупости, – Эдуард Владимирович и слушать-понимать ничего не хочет. – Иди мыть руки и за стол. Тоже мне, Клава Шифер! Нечего ерундой заниматься. Худеет она… Ты маму свою видела? А папу? – Эдуард Владимирович весело стукнул себя по выпуклому, тугому животу. – Какое худеть?! В нашей семье худых отродясь не бывало, мы ж казаки с Дону – с одной стороны. И казаки с Уралу – с другой. Нам худеть, доча, никак нельзя. По чину не полагается. Иди ешь отбивную давай. Тебе с картошечкой? А грибочков? А огурчик? Солененький?

Марианна Николаевна, напуганная дочкиной истерикой, с тревогой наблюдала за девочкой. Та села за стол, вяло поковыряла отбивную, надкусила соленый огурец…Так и просидела тихая, домучила котлету почти до конца и ушла к себе в комнату, закрыла за собой дверь, чего в их доме отродясь не бывало. Закрытая дверь настораживала.

На следующий день Полина не пошла в школу. Мол, горло болит.

К ужину не вышла – сказала, что из-за горла совсем не хочет есть.

Наутро поднялась температура.

Марианна принялась дочку лечить: чай с малиной, полоскания… Горло прошло, температура и общая вялость остались. Неделя прошла, другая… Все то же: Поля лежит носом к стене, на все попытки заговорить отзывается слезами. Днем спит, ночью шарахается по квартире, щелкает замком входной двери… Кажется, начала курить! Марианна не спит, ворочается, но выйти к дочке боится, с ней совсем стало сложно, то ревет, то огрызается…

Она с ног сбилась, пытаясь угадать, чего дочке хочется скушать… Все бесполезно, Полина упорно жует свою гречку и салат, худеет…

Между тем кончается апрель, Полина уже месяц как не ходит в школу. Несколько раз звонила классная: девочка долго болеет, это серьезно? Марианна что-то наврала, самой стало неловко… Но почему-то не оказалось сил дать волю своей тревоге, рассказать, что дочь целыми днями лежит на кровати в лучшем случае с айпадом в руках, а в худшем – просто так. Заметалась по подругам: что с дочерью, как думаете? Те, конечно, все знают: это подросток, оставь в покое, само пройдет; ее сглазили, нужно к бабке, пусть снимет порчу; в церковь надо ходить… Ну и так далее…

Одна сказала: слушай, что-то мне все это не нравится, своди дочку к эндокринологу, мало ли… Тут Марианна насторожилась, но и обрадовалась: действительно, может быть, здесь что-то не так, сейчас поправим и заживем…

Пошли. Врач расспросила, назначила анализы… На вторичном приеме вздыхала, хмурилась, снова расспрашивала. Потом велела Марианне выйти из кабинета. Вышла, сидела под дверью, прислушивалась: дочка говорит редко, чаще слышно врача. О чем – не разобрать, только отдельные слова: «нервная система», «не все люди одинаковые», «твои родители» «понять, какая ты» и снова – «не все люди одинаковые». Наконец Полиночка вышла, бурнула: «Мам, зайди».

– Марианна Николаевна, хорошие новости такие: у Полины все в порядке с эндокринной системой, все, как говорится, идет по плану и по возрасту, – Марианна радостно выдохнула «ну-славабогу…». – Но вашей дочке нужна помощь, психологическая, а может быть, и помощь психиатра, если понадобится, – Марианна Николаевна схватилась за сердце. – Да, психиатра, потому что, скорее всего, у Полины депрессия, а она нуждается в медикаментозном лечении в том числе. Биохимию словами не поправить, но и без слов не справиться. У меня нет времени объяснить вам подробнее, одно могу сказать: бегите скорей, чтобы потом не разгребать годами. Запустите – через пару лет все равно про меня вспомните, но потерь будет уже больше. Дочке я все, что могла, объяснила. Записывайте телефон…

Марианна Николаевна вышла из кабинета огорошенная, напуганная, посмотрела на дочку: волосы вьются, щечки розовые, ну да, глазки грустные, но ведь не депрессия же?! Но вдруг доктор права? И станет еще хуже?

Марианна прямо сразу, от крыльца, позвонила с мобильника по телефону даме, которую доктор назвала «одним из лучших психотерапевтов в городе». Записались на через неделю. «А пока, – сказала дама в трубку, – чтобы времени не терять, получите консультацию психиатра. Все равно будет нужно». – И дала еще один телефон.

Психиатр! У Марианны Николаевны от одного слова в животе становилось пусто. Мерещились почему-то какие-то зеленые коридоры, решетки… Бог знает что… Но врач сказала: «Потом пожалеете, если что». И Марианна стала звонить психиатру.

Пошли через два дня. Никаких зеленых коридоров, никаких решеток… Психиатр – очаровательный мужчина с мягким голосом и такими же манерами принимал в медицинской клинике в центре города. За консультацию пришлось выложить круглую сумму, но Марианна Николаевна и Эдуард Владимирович решили, что здоровье дочери им дороже. Если для того, чтобы девочка опять стала веселой, начала кушать и учиться, перестала мрачно рассматривать себя в зеркале и носить огромные толстовки, в которых не видно ее прекрасной фигуры, надо сходить к психиатру и попить таблеток, то никаких денег не жалко, лишь бы помогло…

Психиатр, кстати, никакой необходимости пить таблетки не увидел. И Марианна Николаевна страшно этому обрадовалась. Но вместе с тем врач сказал что-то такое, чего Марианна до конца не поняла. Ну например: «Ваша дочка – человек творческий, тонкий, у нее сверхчувствительность к красоте, это создает некоторые проблемы, особенно в таком нежном возрасте. У подростков и так все обострено, а Полина ваша – натянутая струна. Ей необходимо помочь, и прекрасно, что вы записали ее к психологу, ей это пойдет на пользу непременно. Но и вам придется многое поменять в своем восприятии дочери, многое пересмотреть»… Чего пересмотреть и как это вообще, Марианна Николаевна не поняла. Но решила оставить на потом. Главное ведь – оказалось, что пока можно без таблеток, а там разберемся.

Разбирались еще с полгода, не меньше. Полина стала ходить к психотерапевту. На родительских встречах Марианна Николаевна и Эдуард Владимирович опять слышали: «Вам надо пересмотреть свое отношение к дочери», «Полина нуждается в вашем принятии», «Постарайтесь понять, что у нее есть свои потребности»… Но совершенно не могли понять, о чем идет речь. Потребности? Да они готовы для нее на все! Любые шмотки, путешествия, учеба в лучших вузах! Принятие? Как ее можно не принимать, ведь она их дочечка и так похожа на маму…

Кстати, десятый класс Полина все-таки закончила, несмотря на то что два месяца было пропущено. Помогли репутация отличницы и хорошие отношения с классной. Родители выдохнули: попасть в школу при финансовой академии было нелегко, пять лет тут проучиться и потом из-за плохого настроения и «тараканов» пустить все под откос? Обидно! Но все утряслось.