Виталина Малыгина - Вечно худеющие. 9 историй о том, как живут и что чувствуют те, кто недоволен своим телом

Утром я написала психотерапевту, телефон которого мне как-то, устав от моего нытья, дала приятельница. Мне даже довольно быстро нашлось место в ее расписании.

Через неделю я шла на свой первый в жизни сеанс психотерапии. В голове моей, невесть откуда взявшись, звучала в такт шагам вывалившаяся из глубин школьной памяти строчка: «Усталый раб, замыслил я побег».

– Я к себе бы никогда не подошла! – моя новая знакомая произносит эти слова с такой убежденностью, что хочешь не хочешь, а ловишь себя на безотчетном желании тут же с ней согласиться. Между тем ничего отталкивающего или уродливого в ее внешности нет. Наоборот, она кажется довольно привлекательной женщиной. Среднего роста, среднего телосложения, аккуратная голова на длинной грациозной шее, ноги стройные, это видно, несмотря на то что женщина одета в свободные, модные брюки… Сейчас ее лицо искажено страданием, но и в его чертах нет ничего отталкивающего. Я смотрю на нее, а она тем временем повторяет еще раз:

– Никогда не подошла бы! Каждый раз когда я вижу себя в зеркале, единственное, что я чувствую, – это отвращение. Оно бывает больше или меньше, вот и вся разница. Когда отвращения поменьше, у меня хорошее настроение, я летаю, мне все удается в этот день. Удается не думать о том, какая я, как некрасиво говорю, как отвратительно кривится мой рот во время разговора, как неприятно хмурится лоб… Вы знаете, мне по работе приходится бывать в ресторанах, там часто проходят переговоры… Меня ужасно бесит эта мода, чтобы везде были зеркала… Бывает так трудно выбрать удобное место, чтобы не видеть своего отражения. На работе это важно, ведь я должна быть спокойной и уверенной в себе. Но как только я вижу свое отражение, со мной что-то происходит плохое, ни о какой уверенности уже нет и речи. Нет, ничего особенного не случится, переговоры будут идти своим чередом, но каких же усилий мне стоит в этот момент не развалиться на куски… Одним словом, мне нужна помощь, я очень и очень устала от отвращения, я не чувствую себя счастливой…

Я подавлена этой маленькой речью. Проблема клиентки казалась мне незначительной, и я даже успела разозлиться, думая о том, чего на самом деле хочет от меня эта симпатичная женщина: чтобы я убедила ее в том, что она очаровательная и хорошенькая? Ну так для этого не нужны психотерапевты, достаточно пары-тройки влюбленных мужчин… Я спросила ее о личной жизни, и мое раздражение только усилилось: у нее, конечно, был муж, второй, от первого она ушла три года назад, потому что, по ее словам, «отношения себя изжили» и «надо было начинать что-то новое, а я ничего не умею чинить». Мало того: у нее есть возлюбленный, который, в отличие от мужа, человека очень земного и патриархального, не только занимается с ней сексом, но еще и разговаривает о том, что ей интересно… Активная личная жизнь не мешает ей растить ребенка и мечтать о втором…

Пока она говорит, я барахтаюсь в своем раздражении, как муха в стакане воды, и никак не могу из него выбраться. Эта женщина, которая почему-то хочет стать моей клиенткой, не виновата в моем чувстве, я не хочу, чтобы она от него пострадала. Я дышу, стараясь ощущать это раздражение всем своим существом, и оно приобретает понятные очертания, странно даже, что я не догадалась сразу: это же я, я сама пришла к себе в кабинет. Такой я была 15, а то и 20 лет назад. Раздражение «отклеивается» от моей посетительницы, она перестает казаться мне неприятной самовлюбленной особой, и я вижу, как ей нелегко говорить о себе.

Так или иначе, но к концу второй встречи мы формулируем запрос и заключаем так называемый терапевтический контракт. В нем пока два пункта. Первый: выяснить, как вышло, что моя новая клиентка полна отвращения к себе? Второй: сделать так, чтобы она смогла относиться к себе нейтрально. Это ее формулировка. Мою, насчет принятия себя и уж тем более любви к себе, она отвергла как совершенно невозможную.

Мы начали регулярные встречи раз в неделю.

Описывать процесс работы консультанта или психотерапевта – задача непосильная, если ты не Ялом и не Бьюдженталь [2] Ирвин Ялом – американский психотерапевт, психиатр, профессор Стэнфордского университета. Автор множества научно-популярных книг, основанных на реальных случаях из его практики, и художественных произведений. Наиболее известны: «Лечение от любви» (1989), «Лжец на кушетке» (1996), «Мамочка и смысл жизни» (1999), «Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти» (2008) и другие. (Прим. ред.) Джеймс Бьюдженталь (1915–2008) – американский психотерапевт, один из основателей направления в современной психологии и психотерапии (экзистенциально-гуманистического), профессор Сейбрукского института, почетный преподаватель Стэнфордского университета. Как автор научно-популярных книг получил премию «За вклад в области литературы». На русском изданы: «Наука быть живым» (1976), «Искусство психотерапевта» (1987), «Предательство человечности». (Прим. ред.) . Я и не стану этого делать. Скажу только, что обычно мы много вспоминаем, много играем и рассматриваем детские фотографии. С Марией мы потратили немало времени, чтобы докопаться до причины ее мучительного чувства отвращения к себе самой, к своему телесному облику. Как археологи, мы ищем в песке забвения, которым особенно тщательно заносит болезненные события нашей жизни, фрагменты разбитых фресок и внимательно рассматриваем их, чтобы восстановить картину.

Фрагмент первый. «Я уродина. Так сказала мама».

Все маленькие девочки бесконечно влюблены в свою маму. Маруся – маленькая, ей всего четыре года, и она не исключение. У мамы яркие синие-синие глаза, пушистые ресницы, длинные волосы, высокие каблуки и такие красивые, модные брюки… Мама держит маленькую Марусю за ручку, они идут по улице к метро, торопятся, спешат на концерт. Маруся смотрит на маму, видит снизу ее веселое, красивое лицо и буквально не может оторвать от него взгляда… Она так увлечена мамой, что не слышит, как та уже третий раз повторяет: «Маруся, смотри под ноги, кому говорю, Маруся, смотри под ноги»… Но Маруся не может смотреть под ноги – она смотрит на маму и не видит, как приближается к лужице, совсем небольшой лужице. «Маруся!» – успевает крикнуть мама, но все равно поздно: дело в том, что Маруся именно в этот момент от восторга – они с мамой идут на концерт, и мама такая красивая, а у Маруси на ногах красивые белые туфельки и платьице с юбкой, как у балерины! – именно в этот несчастный момент она подпрыгивает и падает в эту самую лужу, падает, несмотря на то что мама пытается задержать ее. Но лучше бы маме этого не делать, потому что Маруся все равно оказывается в луже, да и мама одной своей красивой туфелькой въехала в противную жижу. Белые Марусины туфельки тут же набрали в себя воды, юбка-пачка моментально промокла… Маруся рыдает, но без звука, просто по ее лицу катятся одна за другой слезы, а мама, ее красивая, добрая, самая лучшая на свете мама, смотрит на нее страшными, злыми глазами и шипит, дергая за руку: «Ты что наделала! Я же тебе говорила: под ноги смотри, уродина, под ноги!»… Дальше воспоминание обрывается.