Стив Мэдден - Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Первая модель таких туфель, которая произвела фурор, называлась Mary Lou, новая, переработанная версия Mary Jane, с большим закругленным носком, платформой в духе бэби-долл. Платья в этом стиле заняли свое место в стиле гранж. Вся красота туфель Mary Lou заключалась в том, что они отлично смотрелись с белыми кружевными платьями с оборками, которые девочки-подростки надевали в клубы, а также с рваными джинсами и сетчатыми колготками, что олицетворяло гранж.

Именно эти туфли я взял с собой в Stratton Oakmont, когда осенью 1993 года наша компания впервые вышла на рынок, уже спустя полгода после открытия первого магазина в Сохо. Дэнни попросил меня приехать утром, чтобы выступить перед брокерами из Stratton. Сам Джордан прославился тем, что вставал с микрофоном в руке перед этой бешеной сворой и подначивал их продать все паршивые акции той дерьмовой компании, которую они выводили на рынок в тот день. Я никогда не встречал такого харизматичного спикера. Он точно знал, что и как говорить, чтобы зарядить боевым духом парней и нескольких женщин из своей команды.

Мягко говоря, я не был столь блистательным и убедительным оратором, как он. Разумеется, я умел включать все свое очарование и харизму в работе с заказчиком или покупателем, да и с самим Джорданом. Но я не выступал перед большой публикой, не говоря уже о такой аудитории. Однако Дэнни сказал мне приехать. Он утверждал, что парней взбодрит мое появление и поможет продать им акции, а это означало дополнительную прибыль для компании.

Итак, я предстал перед ними с микрофоном в одной руке и Mary Lou в другой. Как я и предсказывал, когда мы только придумали дизайн, эта модель стала пользоваться большим спросом по всей стране. Эти туфли определили целевую аудиторию Steve Madden. Обычно нашу обувь выбирали молодые девушки, но многие женщины старше тридцати также покупали как Marilyn, так и другие наши модели. Однако туфли Mary Lou предназначались исключительно для подростков поколения X , и именно с их появления мы начали активно занимать этот рынок. Я чувствовал много общего с этими девушкам, которые также любили панк-рок, носили наши туфли и ощущали себя аутсайдерами. Может, я и не одевался подобно им, но чувствовал в них родственную душу. Был рад, что они стали главными покупателями нашего бренда.

Я наивно полагал, что брокерам из Stratton будет интересно об этом услышать. «Туфля, которую я держу, называется Mary Lou, – сказал я в микрофон как можно громче, чтобы меня услышали среди гула этой огромной толпы, которую не волновало, что я говорил. – Здесь действительно присутствует отсылка к классическим туфлям Mary Jane. Парни перекрикивались друг с другом, громко смеялись и по большей части игнорировали меня, но я продолжал говорить и демонстрировать образец этих туфель. – Видите этот большой, выпуклый носок? Именно он делает эту модель по-настоящему уникальной».

Внезапно я почувствовал удар в правое плечо. Туфля. Затем я ощутил, как уже другая туфля попала в мой живот, а за ней последовала еще одна – в грудь. Я инстинктивно увернулся еще до того, как осознал, что эти парни кидались моей же обувью. Я привез несколько пар туфель, чтобы они разобрали их и привезли домой своим женам или девушкам. Но их действительно не волновали ни мои слова, ни мои убеждения и даже то, какую обувь я делаю. Я был просто именем на бумажке, которую они могли продать.

К счастью, Джордан спас положение, выхватив микрофон и выступив со своей вдохновляющей речью, а я поспешил уйти оттуда как можно быстрее. Ситуация была странная, но меня это не особо беспокоило. Я простоял бы и весь день, несмотря на то что они кидались в меня туфлями, если бы это гарантировало больший заработок для моей компании.

Как и обещал Джордан, еще до IPO я получил примерно полмиллиона долларов в качестве стартовых инвестиций от нескольких парней из Stratton. Быстро потратил эти деньги на расширение производства. В обмен на потраченные средства первые инвесторы получили акции Steve Madden в момент вывода компании на рынок. В тот день акционерный капитал Steve Madden оценивался в пятнадцать миллионов долларов – просто смешная стоимость для компании с одним магазином и парой популярных туфель. Так все и прошло.

Stratton мог получить любую часть этих акций. Они руководили парадом, они же получали бо€льшую часть. Джордан решил сохранить 85 % акций. В день IPO они продали на бирже примерно половину из них – около 40 % акций компании. Оставшуюся часть они приберегли для себя, а 15 % достались мне.

Я понимал, что это неравноценный расклад. Учредитель должен иметь гораздо больше 15 % акций собственной компании. Справедливее было бы оставить хотя бы 30 %. Но я также отдавал себе отчет, что ни одна другая фирма не согласится выплатить мне сумму, необходимую для развития моего бизнеса, поэтому я согласился на то, что мог получить в тот момент. Уже тогда в моей голове созрел небольшой план мести. Назовем это «восстановление баланса».

Джордан формально не имел права владеть таким количеством акций, будучи андеррайтером ценных бумаг. Поэтому он попросил меня записать на мое имя 1,3 миллиона акций, хотя на самом деле они принадлежали ему. В совокупности они стоили четыре миллиона долларов, сегодня их оценили бы примерно в девяносто миллионов. Я рассматривал это в качестве страховки на случай, если Джордан решит украсть мою собственную компанию прямо у меня из-под носа. Несмотря на то что я согласился на его просьбу, не собирался ничего возвращать.

Спустя час после открытия биржи с помощью холодных звонков и агрессивной техники продаж брокеры из Stratton увеличили цену с четырех с половиной долларов за акцию до восемнадцати долларов. Конечно, их жесткая тактика обанкротила многих людей, которые инвестировали свои деньги в другие компании Stratton. Но Steve Madden отличался от них. Никто не ожидал, что мы станем успешной фирмой, в которую действительно стоит инвестировать – ни «Джордан, ни его брокеры, а в худшие времена – даже я. Если бы вы купили акции «Стива Мэддена» в тот день даже по завышенной цене и не стали перепродавать, то сегодня вы бы озолотились.

В течение трех часов я превратился из человека, который вечно переживал из-за денег, в настоящего мультимиллионера. Я будто выиграл в лотерею. Но большинство счастливчиков, которые срывали куш, подтвердят, что мечты и реальность – это разные вещи. Я знал, что Stratton проводил манипуляции с акциями и все выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, но убедил себя, что у этой медали две стороны. Возможно, с точки зрения морали не очень правильно, но это не было совсем противозаконно.

В глубине души часть меня понимала, что это чушь, но благодаря этой мысли я мог спать по ночам, а также использовать полученные средства для интенсивного развития компании и достижения новых высот. В свою очередь это принесло доход тем невольным вкладчикам, которые инвестировали в мою компанию, и обеспечило деньгами быстро растущий штат сотрудников и их семей. Разве это аморально?