Борис Наумов - А почему бы и нет

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули аудиторию, — видно, немного подзабыв, где он находится, сморозил он явную глупость. Услышав её, хозяева стола на мгновенье опешили, но быстро оправились и встали на нашу защиту:

— Никуда они не пойдут. Это наши друзья. Мы отмечаем юбилей нашей дружбы.

— Да, — поддержал второй.

— Как говорится, дружба дружбой, а денежки врозь! — не сдавался наш учитель и продолжал нести всякую ересь.

В течение всего этого потешного концерта мы с Геной сидели, молча, не понимая, как себя вести в этой ситуации.

— Если вы сейчас же не выйдете из заведения, завтра вы предстанете перед деканом.

— Да не пошёл бы ты сам куда-нибудь к декану, — встал один из наших «друзей» и схватил преподавателя за полурастёгнутую рубашку. Несколько пуговиц рассыпались по полу, а сама рубашка треснула, оставив в руке нашего защитника кусок материала.

— Ах, вы так! — обидевшись и, кажется, начиная трезветь, вскочил преподаватель. — Вы группой на меня одного! Вы завтра же вылетите из техникума. Да ещё и под суд попадёте за избиение и порчу моего имущества.

— Никто вас избивать не собирается, — попытался я разрядить обстановку. — Где ваш пиджак? Давайте я вам помогу одеться.

Гена молодец, быстро сообразил, принёс пиджак и помог преподавателю надеть его.

— Не надо мне помогать. И вообще, твоя любезность не поможет сохранить вам всем. — не знаю я, что, по его мнению, мы должны потерять.

В это время подошла та самая женщина, буду называть её хозяйкой, с двумя милиционерами и, указав им на нас с Геной, сказала:

— Вот они эти двое. Ворвались в ресторан, нарушив наш этикет, и теперь вот затеяли драку.

Дело, кажется, стало принимать неожиданно серьёзный оборот.

— Заберите их, — обратилась она к милиционерам. — Вот и этот товарищ подтвердит. Они его избивали, — указала она на преподавателя.

Как говорил герой какого-то фильма, «вечер перестаёт быть томным», так и у нас одна неожиданность сменялась другой.

Милиционеры ещё не предприняли никаких действий, а преподаватель, опережая их, сказал:

— Никто меня не бил. Мы просто беседуем. Встретились вот здесь старые знакомые.

— А вот директор говорит, что вы тут дебоширите.

— Мы? — удивлённо произнёс один из наших «друзей». Он поднялся, обнял нашего преподавателя, поцеловал его в щёку и так убедительно добавил, — если мы не виделись много-много лет, то имеем полное право сидеть в ресторане и вспоминать наше прошлое.

— Да, да, он прав, — поддержал говорившего преподаватель, закинув свою руку тому на плечо.

Мы с Геной присутствовали на таком бесплатном представлении, и не знали, как на всё реагировать, и, что ожидать дальше.

— Пошли, ребята, — обратился к нам преподаватель, — больше тут делать нечего. Нас здесь не уважают.

Достав из кармана деньги, он отсчитал какую-то сумму и небрежно бросил их на стол.

— Вот за ваше угощенье, — сказал он хозяйке.

Немая сцена из пьесы «Ревизор». Наши спасатели обиженно смотрели на преподавателя. Милиционеры были в полной растерянности, только хозяйка осторожно потянулась за деньгами.

— Нет, нет, подождите, — наконец, вымолвил один из сидящих мужичков, — мы хотим продолжения.

— А вы продолжайте, мальчики, мы скоро придём, — успокоил их преподаватель. Он подхватил нас с Геной под локоточки и спокойно повёл к выходу.

Мы продолжали молчать, ожидая от него какого-то нового подвоха.

— Ну, вот, теперь мы друзья. А друзья не ссорятся. Вы меня здесь не видели и я вас тоже не встречал. До свиданья, встретимся на паре.

Он повернулся и пошёл в неизвестность. Пока мы присутствовали на этом концерте, вечер уже стал встречать ночь, а мы, довольные, направились к нашей тёте Нюре.

Случилось так, что билетов на один поезд с нашими коллегами — и мальчиками и девочками — мы купить не смогли, поэтому на следующий день только мы с Геной, счастливые отправились на Алтай.

Трудно сейчас выразить словами те чувства, которые мы ощущали, глядя в окно вагона на мелькающие полустанки, поля и леса, горы и долины. На больших станциях мы старались выйти и вдохнуть воздух неизвестности и свободы.

Может быть, и не стоило бы теперь об этом говорить, но для нас ещё неопытных путешественников, все мелочи казались значимыми. Проехали мы города Барнаул, Рубцовск, Семипалатинск, Усть-Каменогорск. Во время пересадки с поезда на поезд в одном городе, по-моему, в Рубцовске, нам с Геной целую ночь пришлось провести на вокзале. Народу там было много, не думаю, что все ехали на геологическую практику, но присесть и отдохнуть, там было негде. Вокзальный воздух, специфичный для всех вокзалов страны, мутил сознание и требовал от наших лёгких, чтобы обеспечить организм кислородом, работать в полную силу. Мы, то выходили на улицу, то возвращались обратно в зал ожидания, надеясь найти место для ночного бдения. И только глубокой ночью, часть людей сорвалась со своих насиженных мест, и рванулась на проходящий транзитный поезд. Тут нам с Геной повезло, мы нашли даже два свободных деревянных дивана с высокими спинками. Не теряя времени, мы их заняли, растянувшись в полный рост и получая неописуемое удовольствие после длительного брожения по вокзальным просторам.

Ничто не предвещало каких-либо встрясок или происшествий. Я крутился с боку на бок, давая отдохнуть примятой деревянным диваном части тела. Но всё-таки даже так лежать лучше, чем стоять или ходить из угла в угол.

Незадолго до этой поездки, я на сэкономленные студенческие деньги купил неплохие наручные часы. Давно мечтал я об этом и, наконец, получил полное наслаждение от их тиканья. Надо, или не надо было, но я часто поднимал руку с часами и любовался бегающей секундной стрелкой.

Во сне я был, конечно, не такой наблюдательный, и руку с часами опустил вниз так, что она висела, показывая всем мои часики. А они тикали себе и тикали.

Жулья на этом вокзале, так же, как и на всех других, было полно, и они бдительность не теряли — замечали всё, что плохо лежит или хорошо висит. А моя рука была именно в таком висячем положении. Бдительный воришка, увидев мои часы, с противоположной стороны залез под мой диван и нацелился оставить меня без предмета удовольствия. Только он намерился срезать или отстегнуть ремешок, как маленькая девочка на противоположном диване заплакала, мама проснулась и увидела, как под моим диваном лежит человек и пытается бритвой с моей висячей руки срезать часики. После долгой вокзальной и привокзальной беготни я бы не почувствовал хирургической операции на моей руке. Спасибо девочке, она знает, когда надо просыпаться. Мама, не отдавая себе отчёта о последствиях, закричала истошным голосом.