Сергей Шойгу - Про вчера [litres]

Чем ближе госкомиссия, тем больше происходящее напоминает надвигающийся шторм. Неумолимый в своей мощи. Сначала лёгким ветерком приносило секретарей горкома. Ничего не понимая в этом деле, они начинали топать ножками, кричать: «Почему здесь не так? Почему тут не туда?»

Дальше ветер крепчал – появлялся заведующий строительным отделом обкома, пытался собрать какие-то совещания. В то время, когда шла напряжённая плановая работа, собирался штаб, в час ночи, в восемь утра, когда пересменки.

Мы не спорили. Раз сказано ввести в эксплуатацию ко дню рождения вождя – вводим ко дню рождения вождя.

В то же время присутствовали и настоящие специалисты – заместители министра цветной металлургии, министра специальных монтажных работ, много кто. Они всё это видели и относились снисходительно к таким наезжающим, которые, в полном соответствии с классической строительной формулой «наказание невиновных и награждение непричастных», постоянно присутствовали на объекте, чтобы потом награда не миновала героя.

И наконец, подходила уже волна девятибалльная, в виде союзных министров и другого крупного начальства. Конечно, каждый из них вёл себя по-своему. Но! Надо отдать должное, среди них были люди огромной жизненной школы, высочайшего профессионализма, понимающие всё. Понимающие сложность выполнения задачи, а иногда и невозможность выполнения и делающие всё, чтобы: а) мы эту задачу смогли выполнить; б) чтобы не пострадало то, что может пострадать, – само производство. Чтобы оно не получилось каким-то куцым, усечённым, кривоногим, одноглазым.

Последним ударом стихии в тот раз был приезд первого заместителя председателя Совета Министров СССР, председателя Госстроя СССР Дымшица. Меня ещё тогда очень удивило, когда он мне сказал: «У тебя сложное отчество, буду звать тебя просто Сергей».

Вениамин Эммануилович Дымшиц. Легенда в строительстве, человек, который восстанавливал Днепрогэс после Великой Отечественной войны.

К его приезду готовились тщательно. Как и к приезду любого большого начальства в то время. Во-первых, привезли «Чайку». Сегодня трудно себе представить, что по строительной площадке Саянского алюминиевого завода, когда дороги ещё не все закончены, ездит «Чайка». А там, как и на любой стройке, из земли ещё торчала арматура, и целая бригада ходила и срезала её по ходу движения предстоящей большой делегации.

Мы думали: «Под него “Чайку” привезли, арматуру срезают, сейчас приедет такой, с надутыми щеками, человек из Москвы. Слегка не выспавшийся, позёвывающий – ну, что вы тут?» Оказалось, всё совсем не так.

Он приехал с полным пониманием дела. Я встречал его на одном из объектов – в литейном цеху, куда поступает весь алюминий из всех корпусов электролиза, там два огромных миксера, которые разливают металл по формам, а дальше подъезжают два железнодорожных состава и в них всё грузят. Можете себе представить масштабы, если два состава входят в этот цех?

Как и в любом литейном цеху, пол там делался из чугунных плит. И вот укладываются эти плиты, где-то сбоку заканчивается остекление, и Дымшиц говорит: «Да, неплохо, неплохо. Но боюсь, что вы не успеете, Сергей». Без сложного отчества.

– Серёжа, вот, знаешь, мой тебе совет: ты бы поставил сюда бригадку, человек семьдесят-восемьдесят, дал бы им хороший аккордный наряд.

Это означало, что люди «берут аккорд», то есть деньги им платят за результат, не разделяя его на этапы. То есть бригада может хорошо заработать, надбавка сорок процентов, если делает то, что от неё требуется, в срок и качественно.

– И они тебе аккурат ко дню рождения Ильича литейку и сделают, – показывает он на чугунные полы, которые кладут день и ночь.

– А семьдесят человек всего или семьдесят ещё? – спросил я удивлённо.

– Сколько у тебя здесь?

– Примерно полторы тысячи.

Он постоял, посмотрел на снующих людей, на то, как работа кипит, и говорит: «Постарел. Пора уходить». Сел в машину и уехал. Но на этом всё не закончилось. Было подведение итогов, разные слова, лозунги. Делегация улетела в Москву. А ещё через две недели он подал в отставку. Ну или его «подали»… Тогда мы там не знали о тутошних играх.

Я не хочу верить в то, что этот короткий эпизод повлиял на его решение. Но это человек, который работал при Сталине, который восстанавливал нашу страну, который вывел промышленность на довоенный уровень. Естественно, он это делал не единолично, но в 1949 году наша промышленность вернулась на довоенные показатели. А к 1954 году мы перекрывали их почти в два раза.

И это делали вот такие люди. Общение с ними, короткое, всего четыре-пять часов, если сложить все встречи, – это школа жизни, которая заменяет пару курсов института.

Ещё одна личность такого масштаба – зампредседателя Совета Министров СССР, министр энергетики, человек, возглавлявший строительство газопровода Уренгой – Помары – Ужгород, Борис Евдокимович Щербина. Позже он командовал ликвидацией последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Эти люди – глыбы. Не знаю, какие силы могли бы сдвинуть их с намеченных целей, позиций. Щербина тоже прилетел в Саяногорск. Та самая «волна» перед сдачей. Но он прилетел одновременно проверить Саянский алюминиевый завод и на Саяно-Шушенскую ГЭС.

Ситуация выглядела так. Гидростроители брали на себя повышенные обязательства. И запустили две турбины. ГЭС уже вырабатывала энергию. Но, поскольку свыше шестидесяти процентов энергии любой ГЭС идёт на производство алюминия, нужно было эту свободную энергию куда-то подавать. А подавать ещё некуда. Суп есть – нет тарелки, чтобы налить.

И решено было собрать большую бригаду со всей Сибири, нас было девятнадцать человек, в один день сменивших почти всё руководство строительства Саянского алюминиевого завода. Потому что там ввели агрегаты, здесь надо получать алюминий. И сам алюминий был не просто так – тогда у Союза были проекты, которые назывались компенсационными стройками. Мы получали самое современное французское оборудование, немецкое на компенсационной основе, то есть платили мы за него металлом, произведённым на этом оборудовании.

И чем раньше мы получим металл, тем раньше начнём рассчитываться. Позже получим – позже начнём рассчитываться. Но гарантийный срок оборудования идёт в любом случае всё это время. То есть, если мы позже вводим, гарантия кончается и нам говорят: ребята, вы сами виноваты, работало – не работало, неважно. Мы же вовремя вам всё поставили, это вы сами не смогли сделать.

И вот про Щербину. Для гигантских строек был создан небольшой аэродром, потому что там были одновременно три большие стройки – Саяно-Шушенская ГЭС, Майнская ГЭС, Саянский алюминиевый завод. К нам летали самолёты небольшие – «Як-40». Борис Евдокимович прилетел на таком самолёте, мы его встречали в стороне, строители. А у главного входа его встречали партийные руководители. И меня тогда очень удивило, что он сошёл с трапа и спросил: «А другой выезд отсюда есть, прямо с полосы?» И один из моих старших товарищей, из руководителей КрасноярскГЭСстроя, сказал: «Есть». И Щербина ответил: «Поехали». Прямо с трапа сел в машину, минуя всех партийных встречающих, и уехал на Саяно-Шушенскую ГЭС. А мы поехали ждать его на алюминиевом заводе.