Денис Ахапкин - Иосиф Бродский и Анна Ахматова. В глухонемой вселенной

Как пишет Дмитрий Лакербай, автор лучшей работы о поэтике раннего Бродского, «осознать изменения, происходящие в поэзии Бродского в 1962–1963 годах, проще всего на примере стихотворения, как будто специально созданного для этой цели» [177] Лакербай Д. Л. Ранний Бродский: поэтика и судьба. C. 81. . Это стихотворение «Я обнял эти плечи и взглянул…», которое действительно маркирует смену поэтических ориентиров и появление нового приема, который будет характерен для Бродского на протяжении всего творчества — игры с точками зрения, когда разнонаправленные взгляды дают различные перспективы, а пересечение этих перспектив создает сложную стереоскопическую картину — можно вспомнить «Осенний крик ястреба», «Декабрь во Флоренции» или «На выставке Карла Вейлинка».

В 1919 году Сергей Рафалович писал о стихах Ахматовой: «Если бы можно было себе представить такую пьесу, где обстановка, декорация, бутафория были бы самыми настоящими действующими лицами, совершенно равноправными людям, изображенным в ней, то она точнейшим образом соответствовала бы ахматовским стихотворениям» [178] Ахматова А. А. Десятые годы. C. 223. . Именно такую пьесу представляет собой стихотворение Бродского «Я обнял эти плечи и взглянул…». Вот его начало:

В этом тексте «вещи образуют особый тип высказывания, своего рода предложение, из которого только и становится понятным окончательный смысл всей ситуации» [179] Суханов В. А. Принципы создания художественной реальности в поэзии И. Бродского 1960-х годов («Я обнял эти плечи и взглянул…») // Вестник ТГПУ. 2004. № 3. C. 101. . Бродского неоднократно упрекали в отсутствии лиризма, бесчувственности и холодном расчете, приводя в пример это стихотворение, но, по сути, перед нами не отсутствие лиризма, а доведенный до своего логического предела ахматовский лиризм «Белой стаи» и «Подорожника», явственный во многих его текстах второй половины шестидесятых — начала семидесятых — от «Все чуждо в доме новому жильцу…» до «Натюрморта».

Новаторство Бродского в этом стихотворении отмечает и Лев Лосев: «Бродский, в ту пору преданный ученик Ахматовой, строго придерживаясь акмеистического канона, избегает здесь всего, что отдавало бы поэтикой прошлого, поэтикой учебника литературы. Здесь практически нет ни одного „поэтического“, то есть риторического, приема: метафор, художественных эпитетов, гипербол, литот и т. п.» [180] Лосев Л. В. Солженицын и Бродский как соседи. C. 481. .

Однако анализируя «Я обнял эти плечи и взглянул…», Лосев приходит к выводу, что в стихотворении проявляется «чеховский лиризм» и видит в нем парафраз финального эпизода «Дамы с собачкой». С такой интерпретацией сложно согласиться [181] О Лосеве и «чеховском лиризме» у Бродского см.: Ахапкин Д. Н. Еще раз о «чеховском лиризме» у Бродского // Русская филология: Сборник научных работ молодых филологов. Вып. 10. Тарту, 1999. — взгляд стареющего Гурова в рассказе Чехова обращен на его собственное отражение в зеркале, взгляд лирического героя Бродского — на предметы, которые раскрывают его психологическое состояние. Это, как уже было сказано, типологически сходно с элементами психологизма в поэзии Ахматовой — от «Песни последней встречи» до «Северных элегий», — при этом это типологическое сходство не означает внешнего подобия. У Ахматовой это переключение на внешние детали в минуту, когда лирическая героиня говорит о своих чувствах:

Бродский сам отмечал такую особенность поэзии Ахматовой. Валентина Полухина вспоминает о его семинаре в Мичиганском университете: «Анализируя ахматовское стихотворение „Шиповник цветет“, Бродский обращает внимание на то, что Ахматова ничего не говорит о самом герое стихотворения, а просто описывает предметы, его окружающие: нарцисс в хрустале, стол, зеркало, сигары синий дымок. Использование метонимии в любовных стихах — излюбленный прием самого Бродского» [182] Полухина В. П. Мичиганский университет: 1980 // Иосиф Бродский: труды и дни. М.: Независимая газета, 1998. C. 58. .

Кроме того, для него, как и для Ахматовой, характерна изначальная установка на сдержанное высказывание, но для Бродского здесь помимо ахматовской интонации важно знаменитое understatement англоязычной поэзии, о котором он пишет в эссе о Роберте Фросте «Поклониться тени» и которое, за редкими исключениями («Прощальная ода», «Горение»), определяет его поэтический голос [183] Ахапкин Д. Н. «Источники света» Иосифа Бродского. C. 45–48. — как, например, еще в одном стихотворении, своего рода «двойчатке» к «Я обнял эти плечи и взглянул»:

Интонация здесь напоминает позднюю лирику Ахматовой — которую сам Бродский сравнивал со стихами Фроста по схожему признаку: «монотонность размера, монотонность звучания <���…> псевдонейтральность, вот эта глухая нота» [184] Волков C. М. Диалоги с Иосифом Бродским. C. 93. . Вот почему в стихотворении «На столетие Анны Ахматовой», речь о котором впереди, он пишет о ее словах «ровны и глуховаты».

Стихотворение Бродского «Я обнял эти плечи и взглянул…», в котором слышна та же ровная, глуховатая интонация, демонстрирует новые возможности его поэтической системы. «Его 5-стопный ямб, его отрешенный, внутренне драматичный, но внешне бесстрастный тон, конципированная описательность, объективированность точки взгляда и жизнь вещей, от которых весьма трудно себя отличить <���…> повторяются во многих стихотворениях» [185] Лакербай Д. Л. Ранний Бродский: поэтика и судьба. C. 83. .

От каталога вещей в «Я обнял эти плечи и взглянул…» — несколько шагов до знаменитого парада предметов в «Большой элегии Джону Донну», датированной 7 марта 1963 года. Идея отстраненного взгляда здесь трансформируется и отделяется от наблюдателя — Джон Донн увиден глазами его души, оторвавшейся от тела и совершающей полночный полет. Известны слова Ахматовой об этом стихотворении: «Вы не представляете себе, что вы написали». Кажется, никто не обращал внимания, что эти слова являются парафразой отклика Вячеслава Иванова после одного из первых чтений Ахматовой на знаменитой «Башне», о котором Ахматова вспоминает в записной книжке 1959–1960 года: «Вы сами не знаете, что делаете…» [186] Ахматова А. А. Записные книжки. C. 93. .