Михаил Кравченко - Звезды комбата

Через полчаса прибыл Николай Иванович Горюшкин и, дружески обнимая танкиста, произнес:

— Как говаривал Чапаев: «К самому делу прибыли». Батя приказал идти на Ченстохову, не переводя дыхания. Полетим быстрее ветра. Смотри, Коля, за своими ребятами. Пусть покрепче седлают моих коней.

Горюшкин с биноклем взобрался на рядом стоящий танк. К Хохрякову по команде прибыли остальные офицеры.

— Значит так, Гриша, — обратился он к Агееву. — Нам сейчас, используя оплошность немцев на Пилице, нужно, как Котовский на Одессу, лететь на Ченстохову. Лететь, но не очертя голову, а с умом. Впереди Мстув — крепкий орешек перед Ченстоховой. — Хохряков положил планшет с картой на крыло танка. — Гитлеровцы не без оснований называют Мстув крепостью. Его приказано оборонять до последней возможности. Успеют ли фашисты занять прочную оборону в Мстуве, зависит от нас, от тебя прежде всего. Естественно, — обратился комбат ко всем, — случай с мостом на Пилице должен стать для нас памятным уроком. Смотрите на карту: река Варта так же, полукольцом, охватывает Мстув, и пройти в него, как и в Конецполь, можно только по единственному мосту. Мы не должны оказаться в такой критической ситуации, как на Пилице. Хорошо, что парторг и начштаба обнаружили лошадей, а они указали нам путь удачи.

Хохряков посуровел. Положение командира головного отряда танкового корпуса, в качестве которого он сейчас выступал, налагало на него высокую ответственность: темп продвижения и освобождения Ченстоховы определен боевым приказом. К тому же комбат ни на минуту не забывал о том, что возглавляемый им отряд, находящийся на значительном удалении от своих главных сил, должен сам выходить из критических ситуаций.

— Напоминаю, — продолжал Семен Васильевич, — перед Мстувом есть минные поля, противотанковый ров и проволочные заграждения. За Ченстоховой, в Рудниках, — аэродром. Стало быть, каждую минуту можно ожидать атак с воздуха. Самый коварный для нас враг — фаустпатронщики. Их засад можно ожидать у каждого куста, окопа и дома… Теперь, — Хохряков обвел взглядом лица офицеров, — слушаю ваши предложения.

Горюшкин, который до этого вроде бы не слушал своего оперативного начальника, а рассматривал в бинокль занятую противником местность, молодецки соскочил с тридцатьчетверки и подошел к Хохрякову.

— Семен Васильевич, есть у меня парень — Михаилом Семеновичем Налетовым зовут. Мы с ним — шахтеры. Он — подрывник, пиротехник. Ты ведь тоже горняк и знаешь, что подрывник на волоске от смерти ходит. Налетов обязательно перехитрит гитлерюг, обороняющих мост.

Горюшкин позвал гвардии старшину, сидевшего в кузове трофейного бронетранспортера, и дружелюбно пробасил:

— Выкладывай свою наметку, Михаил Семенович.

— А что выкладывать? — загадочно улыбнулся Налетов. — Перехитрим костлявую, если наши танки точно по сигналу у моста появятся. — И бывший пиротехник о чем-то пошептался с Хохряковым.

— Хорошо, гвардии старшина! Быть по-твоему. — Хохряков с признательностью пожал руку Налетову. Затем обратился к Агееву:

— Сажай, Гриша, ребят Налетова на свои танки — и головой отвечаете за мост.

— Лучше мы — на трофейном бронетранспортере, а танки-разведчики — на расстоянии видимости, — предложил Налетов.

— Хорошо. Вперед!

Огненно-стальной клин 3-й гвардейской танковой армии неумолимо врезался в оборону противника. Обходя сильно укрепленные пункты тридцатьчетверки Хохрякова с мотострелками Горюшкина на броне двигались на острие этого клина с предельно возможной скоростью, оставляя за собой месиво мокрого снега и грязи.

Прижавшись к жалюзи, удерживаясь за скобы и тросы, зорко наблюдали за обстановкой мотострелки Горюшкина, готовые в любую минуту открыть огонь по внезапно появившемуся противнику и соскочить с машин для пешего боя.

Сам Горюшкин находился на башне танка рядом с Хохряковым. Свесив ноги внутрь танка, комбаты изредка перекидывались словами и напряженно всматривались в окружающую местность.

Временами Хохряков касался задубевшим от холода пальцем карты-планшета, лежащего на крышке люка. Горюшкин согласно кивал головой: мол, понял, достигли указанного рубежа. Прерывистая красная стрела на карте, обозначавшая курс атаки и направление движения, упиралась в жирно подчеркнутую надпись: «Ченстохова».

Ченстохова — ключ к Силезии, освобождение которой знаменовало бы освобождение всей порабощенной гитлеровцами Польши. Но еще далек был путь к Ченстохове: от Пилицы — свыше 50 километров. И немало смертельно опасных сюрпризов врага ожидало воинов Красной Армии на этом пути.

Вот, наконец, населенный пункт Святая Анна. Противник не удержался здесь на заранее подготовленных позициях. Приняв на рассвете 16 января подрывников Налетова на немецком бронетранспортере за своих, гитлеровцы жестоко поплатились. Сбитые, еще дымящиеся на обочинах грузовики, измятые повозки, перевернутые орудия, трупы гитлеровцев в темно-зеленых шинелях — вот что осталось от опорного пункта захватчиков в Святой Анне.

Впереди был Мстув.

«Конечно, искусно скрытые артиллерийские батареи, траншеи с засевшими в них пулеметчиками и фаустпатронщиками, колючая проволока и минные поля перед ней, которыми, по данным разведки, опоясан Мстув, — все это составляет грозную опасность для передового отряда. Но главное — река. Будет взят мост — будет и Мстув», — думал Хохряков, с тревогой и надеждой ожидающий донесения от идущих впереди Налетова и Агеева.

Наконец, от разведчиков поступил сигнал: «Заглушить моторы!»

Стальная лавина, пышущая жаром перегретых двигателей, замерла в предрассветной мгле. «Что там, впереди?» — беспокойно думал Хохряков.

А впереди, у моста через Варту, из остановившегося немецкого бронетранспортера выпрыгнули «эсэсовцы». Они не спеша, уверенно зашагали к караулке. Во главе — офицер. Никто, даже сам Горюшкин, не угадал бы в нем голубоглазого гвардии старшину Налетова. Небрежно помахивая зажатым в руке и опущенным стволом немецкого автомата, он зорко наблюдал за часовыми.

У входа в помещение их остановил обер-лейтенант, потребовал предъявить документы. В ответ Налетов скосил офицера автоматной очередью, а его бойцы забросали караулку гранатами и открыли огонь по обоим часовым на мосту.

Над рекой вспыхнула зеленая ракета — сигнал для танков.

В это время к мосту по обочине подкатила головная тридцатьчетверка разведвзвода. Увидев сигнал Налетова, командир танка Золотов решил с ходу проскочить мост, но при выезде на дамбу машина свалилась в ров-ловушку, устроенную фашистами. Экипаж не растерялся: ударил из пулемета по гитлеровцам, бежавшим к мосту из глубины обороны. Однако на дамбе уже оказался танк Агеева. Лейтенант увидел на мосту подготовленные к взрыву заряды и ползущего к ним гитлеровского офицера. «Еще минута-другая — и произойдет взрыв!» — мелькнула в сознании Агеева обжигающая мысль.