Валентин Воробьев - Враг народа. Воспоминания художника

Американская демократия динамична, расторопна и прагматична.

Жадно жить и быстро делать деньги!

Американское начало Нуссберга, 1981–1983 годы, было пустым и даже суетливым. Доверчивый футуролог сразу спустился на русское дно Нью-Йорка с жалкими интригами вокруг «фонда Доджа», хитроумного чудака, собиравшего мусор советской культуры, списывая с налогов доходы, с грызней подпольных светил, с дурацкими выходками редактора десяти патетических томов русской поэзии Кости Кузьминского, перебросившего свой генштаб из питерской коммуналки в американское логово, с воровством в «еврейском фонде поощрения художеств», с изнурительным жлобством героев соцарта.

«Все выпендрежно и страшно фрагментарно», — лаконично обобщил свое участие в русской суете Лев Нуссберг.

После европейского демарша с рядом заметных и успешных выставок (Дюссельдорф, Париж — 1976, Венеция, Голландия и Лондон — 1977, Бохум, Турин, Кассель, Нью-Йорк — 1978; опять Бохум, Висбаден — 1979, Берлин — 1980 год), после двух капитальных кинетических сооружений: семиметровый «кибер» для Италии в 1977-м и лабиринт «Космическая рыба — Ихтио» для Германии в 1979—1980-м, нам трудно объяснить его американское затишье, странные хождения новатора по эмигрантским кружкам и тусовкам.

Очередная перестройка России, к удивлению всего мира, открыла границы огромной, полвека закрытой страны. Оттуда повалил новый и веселый народ: воры в законе и вне закона, московские бляди, казнокрады братских компартий, торговцы водородным топливом и множество не очень талантливых, но напористых и алчных артистов… Наоборот, туда, в Россию долгожданного борделя, бешеных денег и разбоя, кинулись проворные и оборотистые эмигранты.

Главный русский кинетист и футуролог не дернулся.

Грузовик с выставкой капитулянта Игоря Захарова-Росса сожгли под Смоленском. Парижского собирателя русского искусства Басмаджана убили в неизвестном месте, а ценные картины растащили. Скульптора Неизвестного отправили в тундру, в Магадан, где вместо долгожданной славы его ждали комары, голод и безлюдье. Честолюбивый Шемякин выставлялся за свой счет и основательно разорился.

Убогие выставки на фоне заказных убийств, воровства и разбоя. И бюрократия, и мздоимство похлеще, чем в советские времена.

Русские собратья изящных искусств, ревниво оберегающие свои насиженные места, обдирали эмиграцию как могли, но дальше вокзала не пускали. До теплых отношений еще далеко!

А в «белом доме» опрятного городка Оранж в штате Коннектикут, в окружении пышных цветочных клумб весело живут, говорят и пишут по-русски: папа Лев Вальдемарыч, мама Дика и четверо цветущих жизнью и талантами детей: Дмитрий, Иван, Наташа и Арина — цветоводы, художники, музыканты, спортсмены, компьютерщики.

И — «звуки ласковых зверей»!

«Я послал всех к ею-матери и ушел от современной суеты всех этих выставок, тусовок и грязных, циничных торговцев искусством, выламывающих руки и души», — говорит Нуссберг.

Почему программа Киберромантизма и великий план «ИБКС» (Игровая Бионико-Кибернетическая Среда) повисли в воздухе?

Почему разбрелось «Движение», а его создатель разводит розы? И где институт футурологии?.. Где рабочие модели «ИБКС»?..

Преуспевающие академики неистребимого реализма, трусливые эпигоны артефактов и прикладного кинетизма, бездарные завистники русской эмиграции, зашоренные спонсоры быстрой наживы, небрежно полистав заявку Нуссберга, пугают нас очередным «египетским рабством» концепции и плана Нуссберга, скрытым тоталитаризмом и даже гибелью демократии.

Правда, в объяснительных текстах наш футуролог наивно обходит подводные камни эстетизированного кибергорода. Нас настораживает безрассудная вера утописта в высший разум иных миров и галактик, в гармоническое будущее человечества, сегодня калечащего нашу планету. Чрезмерное его доверие к науке и техническому прогрессу — до сих пор не решившему проблемы голода, болезней и стихийных бедствий — нам кажется несколько поспешным и не продуманным до конца. А как быть с пиратами компьютерных игр, ворующими планы военных кампаний, и каннибалами Тасмании, живущими по законам неолита? Да и адепты академической серости или прошлого поп-арта добровольно не войдут в романтизм игрового и творческого Нуссбергленда. А куда сбыть пару британских нудистов Жильберта и Джорджа с их всемирной славой новаторов культуры?

Для русских олигархов, как и для советских идеологов, проект Нуссберга — обычная маниловщина, грандиозные и бесплодные мечты о красивом, гармоническом мире искусства, игры и знаний.

В 1991 году, в открытом письме, адресованном Вячеславу Колейчуку, прагматисту русской жизни и кинетисту, получившему доброжелательную прописку и поддержку в России, Лев Нуссберг эмоционально шутит:

«А ты, Слава, напейся холодной воды и начни читать мои тексты. Сперва пойдет туго, но потом будет легче».

Мы прочитали открытое письмо, где изложена футурологическая концепция. Добрый гений Нуссберга, заботливого семьянина, садовода и собачат ника, предлагает не «бомбардировку Марса» и не египетское рабство, которыми нас пугают Колейчук, Инфанте, да и Захаров-Росс, его непримиримые и завистливые оппоненты, а необходимый землянам веселый и, притягивающий художественный и игровой городок со множеством воспитательных и увлекательных мест гармоничной и красивой пластики в музыке, цвете, движении и фантастических образах.

В его литературном эскизе будущих игровых эстетизированных зон архитектура всего ансамбля рисуется в виде кружевного узорчатого разветвленного контура, где природный ландшафт органически переплетается с рукотворным творчеством, так что господа экологисты могут спать спокойно — травить природу и зверей не будут; а внутри — веселые или опасные приключения, познавательные ситуации и овеществленный четырехмерный мир фантазии!

Мир очарования, знаний и просвещения!

В полемическом задоре наш футуролог отвергает современное искусство, целые коммерческие направления и «измы» с помойки в пользу кибернетизированного «общепланетарного пластического языка». А разве единообразие на протяжении двух тысяч лет и могущество стиля Древнего Египта не покоряют нас и сегодня?

Трагедия России — в культе державы, центра, академии. Там нет места проектам и планам чужаков и экспериментам маргиналов. Американская же демократия требует от любого проекта быстрой наживы. Заговор скептиков, карьеристов и спекулянтов всех уровней и положений плотной стеной непонимания и остракизма окружил творчество могучего художника, мыслителя и футуролога, но хоронить оригинальный проект рано — он нужен всем.