Кирилл Вышинский - «Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева

Конечно, высокая потребность в новостях существует и на Украине — страна пережила уже две революции, не исключено, что будет переживать ещё. Но удовлетворение этой потребности на сегодняшний день явно гипертрофированное именно в силу того, что информационные каналы телевидения стали выполнять сугубо политические задачи, поскольку Украина стала в XXI веке страной вечного политического кризиса. Постоянных, бесконечных выборов — то очередных, то внеочередных. Люди поневоле живут в цикле непрекращающихся предвыборных кампаний. Такая жизнь не может быть настоящей, полноценной.

Классический пример. Избрали президентом Порошенко — и очень скоро поняли, что он собой представляет, что ничего хорошего от него ждать не приходится. С нетерпением стали ждать нового политического цикла, нового человека. Весной 2019 года этого нового человека, Зеленского, избрали президентом и проголосовали за него с таким же энтузиазмом, как раньше голосовали за Порошенко.

Феноменальная история — Порошенко стал первым президентом Украины, который выиграл выборы в первом туре. Этим он установил своеобразный рекорд — получил больше 50 % голосов.

Зеленский стал новым рекордсменом. Он выиграл выборы с уникальным результатом — 72 % проголосовавших за него во втором туре. Такого в истории украинского президентства не было. До Порошенко никто не избирался в первом туре, а до Зеленского никто не побеждал с таким результатом во втором.

Это демонстрация того, что ожидания людей на Украине от выборов чрезвычайно велики. А политики настолько редко эти ожидания удовлетворяют, что больше одного цикла никто из украинских президентов, кроме Кучмы, не просидел.

Очень показательная история. Конечно, людям свойственно уставать от всего — и от стабильности тоже. Но, наверное, лучше уставать от стабильности, чем приходить на избирательные участки с огромным разочарованием в своём предыдущем выборе — в политике, за которого ты голосовал. С огромной надеждой и верой голосовать за нового политика — и в итоге испытывать ещё более сильное разочарование. И жить с ощущением постоянной, тревожащей, разъедающей любые планы на будущее нестабильности. Именно так до последнего времени обстояло дело на Украине. Примерно это сейчас происходит и с Зеленским.

Ющенко по результатам первой майданной революции заходил на пост президента с огромным рейтингом и огромными надеждами. К концу его президентского правления уровень поддержки не превышал 6 %. Он стал рекордсменом по антирейтингу.

Янукович на абсолютно легитимных выборах 2010-го, признанных Европой и США, победил Тимошенко с перевесом в миллион голосов. В итоге его смели на фоне общественного недовольства — оно действительно было всеобщим практически по всей стране. Когда я разговаривал с людьми из Донецка, они заявляли, что, конечно, против революции, против всяких майданов, но Янукович им тоже порядком надоел — надоела коррупция, которую он развёл, его семья, которая села на «потоки», и так далее.

Четыре года правления Януковича, несмотря на экономическую стабилизацию, принесли стране не так много пользы. Они разрушали главное — веру в справедливость власти. Но пятилетка Порошенко оказалась для страны просто катастрофической. Конечно, за исключением тех, кто поднялся во власть благодаря социальным лифтам, порождённым вторым Майданом. Порошенко пришел на волне ожиданий, что он способен положить конец гражданскому конфликту на Донбассе, но при нем конфликт превратился в полномасштабную, затяжную гражданскую войну. Именно поэтому Порошенко сначала триумфально победил на президентских выборах, потом — провально проиграл. И кому? Зеленскому — человеку из телевизора.

Разумеется, считать Зеленского абсолютно случайным человеком в политике сложно. Президент никогда не бывает один — вокруг него всегда люди, и не только та команда, о которой известно всем. Конечно, нынешняя череда политиков — это далеко не те политики, что были в ХХ веке. Среди них нет де Голлей, Сталиных, Рузвельтов, Черчиллей, нет нового Мао Цзедуна или Дэн Сяопина. При всех положительных или отрицательных эмоциях, которые возникают теперь при упоминании этих имён, они были лидерами. Их политический масштаб был значителен. Сейчас политиков такого формата чрезвычайно мало. Мне кажется, что это Путин, Меркель, Эрдоган. До них были Коль, Миттеран. Был ли Обама политиком такого масштаба — не знаю. На Украине очень хотел приблизиться к этому Кучма. Но не дотянул.

Сейчас на Украине о политиках в политике можно только мечтать — в первых рядах люди из шоу-бизнеса. Мэр столицы спортсмен Кличко, глава парламентской партии певец Вакарчук, президент Зеленский…

Всё это продолжение разговора о том, какими я видел из тюрьмы украинскую политику, конкретных её персонажей и то, что страна ждёт от этих людей. Мне кажется, что в России люди не в состоянии себе представить сегодня, что такое в течение пяти лет жить в состоянии войны, нестабильности, постоянного экономического кризиса и роста цен. Но во всех украинских опросах на первом месте всегда только одно главное ожидание от политиков — прекращение войны. Конечно, война это странная — для большей части Украины она во многом телевизионная. Но для жителей Донбасса, с которыми я встречался и разговаривал, это война вполне реальная. Для испытавших на себе ужасы этой войны слова и картинки на телеэкране наполнены своим страшным реальным смыслом.

Конечно, с украинской стороны воспринимают эту войну очень по-разному. Тот же самый военком Каланчакского района Херсонской области, сидевший со мной в тюрьме, видел в командировке в зону АТО возможность дальнейшего карьерного роста — ему надо было просто «поставить галочку» в своей анкете офицера ВСУ. А бойцы «Правого сектора» (запрещенная в РФ экстремистская организация), отправлявшиеся туда, как они мне рассказывали, «сознательно», ощущали в этом некий внутренний позыв. Позыв, который был замешан на ложных представлениях о патрио тизме и националистических лозунгах «Бей москалей и сепаров!», на псевдоромантике Майдана. А были еще бойцы роты «Торнадо» МВД Украины и им подобные из всевозможных добробатов — они просто зарабатывали на этой войне. Для них она была чем-то вроде «Свадьбы в Малиновке»: «Батька, гроши!», «У пана атамана нема золотого запасу» и так далее.

Я сам на этой войне был недолго — всего три дня в августе 2014 года в Донецке. Это было начало самого первого обострения, когда шли тяжелые бои в районе Дебальцево. Я видел военный город — на улицах было очень мало гражданских, в основном люди с оружием. Город выглядел полумёртвым. Каждый вечер была слышна канонада. Многие донетчане уезжали. Те, кто оставался, понимали, что впереди серьезные испытания.