Яков Мелькумов - Туркестанцы

Я сказал, что он мой гость, а слово гостя лучше всякого конвоя. Про себя же я думал, что Рашид-бий, боясь Ибрагим-бека, не посмеет обмануть меня.

Через несколько дней Абду-Рашид-бий вернулся и сообщил, что в Локай должен прийти Хурам-бек с полутора тысячами джигитов.

В начале мая 1923 года части 13-го стрелкового корпуса, выполняя приказ П. А. Павлова, сосредоточились в отведенных им районах и приступили к боевым операциям. Нажим, произведенный на басмачей по всей территории Восточной Бухары одновременно, оказался для них неожиданным.

В Дюшамбе прибыл со своим полевым штабом командир корпуса Павлов. 7, 8 и 9-й стрелковые полки 3-й Туркестанской стрелковой дивизии занимали кишлаки, расположенные на больших дорогах, 6-я отдельная Алтайская кавалерийская бригада (командир бригады Степной-Спижарный) пошла в Кулябский боерайон, а 3-я бригада (11-й Камышинский и 12-й Саратовский полки) 2-й кавалерийской Ставропольской дивизии имени Блинова (командир бригады Тархов) нанесла первые удары басмачам в Бальджуанском районе.

В кампанию 1922 года, когда боевые действия наших войск велись разрозненно и кавалерийские полки гонялись за отдельными бандами, Ибрагим-бек имел воз-можность широкого маневра. Свои операции он проводил вдали от Локая, отвлекая от своей базы наши части и возвращаясь в Локай, чтобы привести в порядок свои банды, пополнить их людским составом.

Новая тактика, которой придерживался Павлов, противоречила привычным представлениям басмачей. В мае 1923 года бандам Ибрагим-бека наносились удары везде, где бы они ни появились.

Начало активных действий в Восточной Бухаре вынудило Ибрагим-бека уйти в Локай. Таким образом, я получил возможность нанести первый удар если и — не самому Ибрагим-беку, то одному из его главных курбашей — Хурам-беку.

Хурам-бек переправился со своей бандой через Кафирниган и поднялся в горы Ак-Тау в районе кишлака Ишкабад племени марка.

Это известие привез мне Доны-аксакал. Он приехал в штаб бригады ночью и сообщил, что, когда он покидал кишлак, Хурам-бек уже ушел в горы. Появление Доны в штабе бригады необходимо было сохранить в тайне, иначе его жизни угрожала бы опасность. Его накормили у меня в юрте, и он сразу же уехал к своим родственникам.

Остаток ночи прошел в подготовке к предстоящей операции. Вместе с командиром 2-го кавалерийского Гиссарокого полка Панкеевым мы наметили маршрут преследования и договорились, каким образом будем держать связь. Утром 18 мая Гиссарский полк выступил из Явана.

Путь его лежал через утопающие в садах кишлаки Шурча и Оби-Кеик. Дорога постепенно поднималась в горы. По склонам паслись отары овец и табуны коней. На пашнях трудились дехкане. Бойцы знали, что нужны решительность и смелость, чтобы оградить мирный труд людей от басмаческих набегов, заставить басмачей навсегда покинуть цветущую Локайскую долину.

Отдохнувшие кони легко шли по каменистой дороге. Ио уже веяло тревожным ветерком близкого боя и связанной с ним опасностью. Даже такие бывалые воины, как Панкеев, и те ощущали в груди тревожный холодок. Позднее Панкеев признавался, что он давно не испытывал такого волнения, как в это утро. А ведь за плечами Панкеева были тысячи километров дорог по горам и пустыням, десятки смертельных схваток и лихих кавалерийских атак.

Проводником в полку был Абдул-Азис. Организованная им агентурная связь работала безукоризненно. К головному отряду, с которым ехали Абдул-Азис и Панкеев, постоянно подъезжали всадники, быстро обменивались с Абдул-Азисом двумя — тремя фразами и снова исчезали на горных тропах. Иногда Абдул-Азис сворачивал в горные щели, чтобы встретиться со своими людьми.

В ночь на 20 мая полк остановился на последний перед боем ночлег. Абдул-Азис уехал вперед и вернулся неожиданно быстро. Оказалось, что в кишлаке Тюльки-Булак, километрах в десяти от места ночлега полка, появились басмачи. Абдул-Азис сказал, что одному из наших разведчиков — Набиеву удалось перехватить связного басмачей, который сообщил, что Хурам-бек ожидает прихода в Локай главнокомандующего войсками ислама Ибрагим-бека.

Ночью Панкеев окружил кишлак Тюльки-Булак. На рассвете два спешенных эскадрона, расположенные по склонам гор, увидели в садах кишлака привязанных к коновязям лошадей и спавших бандитов. Открыли огонь станковые пулеметы. Спешенные цепи пошли в атаку, расстреливая сверху метавшихся в панике басмачей. Разгром банды завершился конной атакой 3-го эскадрона, ворвавшегося в узкие улочки кишлака.

Басмачи садами пробирались к южной окраине, где была не замеченная ими ночью горная щель, размытая весенними потоками. Воспользовавшись ею, Хурам-бек в сопровождении десятка всадников ушел на юг.

Гиссарский полк сосредоточился в кишлаке Зарын-Булак, где командир полка Панкеев решил сделать дневку.

Весть о поражении Хурам-бека быстро распространилась по Локаю, и я узнал об этом раньше, чем получил донесение Панкеева. Хурам-бек принадлежал к знатному роду кунград, и разгром его банды значительно укреплял наши позиции в Локае. В донесении 6 разгроме Хурам-бека Панкеев сообщал, что в Локай идет Ибрагим.

В тот же день дехканин из кишлака Кара-Манды пивез в Яван известие, что Ибрагим-бек с 2000 всадников находится в кишлаке Беш-Булак. Как ни спешил командующий войсками ислама на помощь к своему курбаши, мы опередили его. Обстановка сложилась благоприятно для нас, и я отдал приказ Алайскому и Бальджуанскому полкам немедленно выступать. Получив дополнительные данные разведки на марше, я уточнил полкам их задачи. Командир Бальджуанского полка Лихарев должен был выйти к кишлаку Кара-Манды и к четырем часам утра обойти Беш-Булак с запада. Командиру Алайского полка Мельникову было приказано войти в ущелье возле кишлака Кайнар и по тропе идти к Беш-Булаку, чтобы в четыре часа атаковать банду с востока.

Марш совершали ночью. Бойцам и командирам помотало превосходное знание местности. Шли, соблюдая полную тишину. Бесшумно ступали кони — их копыта были обвязаны кошмой, хорошо подогнанное снаряжение не издавало ни единого звука. Я и комиссар Ратников находились с 1-м кавалерийским Алайским полком. В головном отряде шел 3-й эскадрон Плотникова. Часа в три ночи из головного отряда привели пленных басмачей. Возбужденный первым боем, командир взвода Рахматулин рассказывал:

— Только вошли в ущелье, смотрим — костер. Вокруг, как куры на насесте, басмачи. Винтовки между ног, все как один спят. Взяли их без выстрела. Дорога на Беш-Булак открыта.

Пошли рысью, прогревая лошадей перед предстоящей атакой. Край неба посветлел. Видны стали окружающие дорогу предметы, выступы скал, покачиваю-щиеся в седлах всадники. Края ущелья резко вырисовывались в зеленоватом воздухе. Впереди замаячили фигуры верховых. На дорогу выехал Плотников, доло-жил: