Виктория Мочалова - Лытдыбр [Дневники, диалоги, проза]

Кстати, дож был должностью выборной, при этом дожи исполняли свои обязанности до конца жизни. Но бывали случаи, что их меняли, как и римских консулов. Существовала организация, которая обладала полномочиями отстранить дожа. Было много институтов, ограничивающих власть.

Например, такая история. С городом Бари Венеция в своё время не поделила Николая Угодника: останки одного Николая Угодника из Мир Ликийских вывезли барийцы в Бари, а венецианцы нашли другого Николая Угодника и вывезли его в Венецию. Каждый сказал, что останки подлинные, а Ватикан потом заключил, что оба подлинные, мол, нашли разные части, но всё это – святые мощи. Пока Ватикан не сыграл свою арбитражную роль, барийцы опасались, что венецианцы приплывут к ним за “правильными” мощами. А венецианцам надо было устроить через Бари перевалочный пункт. Под обязательством венецианцев не нападать на барийцев, чтобы успокоить их и обеспечить себе перевалочный пункт, подписи поставили главы 371 семьи Венеции.

Так что власть дожа была очень условной. Существовал олигархический Совет Десяти, который имел отношение к Большому совету, представлявшему 300 семей. Ещё существовали читтадини [107], которые отнюдь не были патрициями. Существовали гильдии, которые вообще никто . При этом у всех у них была та или иная власть. Например, гильдии определяли численность людей той или иной профессии. Дож не мог сказать, что гондольеров будет 724, а не 700. Это определялось гильдией гондольеров. Если начать “подрезать” гондольеров, то обеспокоятся булочники, у которых было право определять, какое количество булочных должно существовать в Венеции. Власть была сегментирована, чтобы не отвечать интересам тех, в чьих руках она сосредоточена, но чтобы строго отвечать интересам управляемых этой властью.

Венеция изначально поставила себя в феерически противоестественную ситуацию выживания: лагуна – это насыпные острова без живой природы, без дорог, колёсного транспорта, без живой тяги. Эти люди поставили себя в искусственную ситуацию, но сделали это не по прихоти. Они бежали из Градо, Аквилеи – и Градо и Аквилею захватывали, а до них просто не доплывали. Благодаря тому, что они так сделали – съехались в центр лагуны, самоограничились, – их никогда никто не завоевал, вплоть до Наполеона, который тоже не одержал военной победы, но ему город был сдан в расчёте на лучшее и неслучившееся.

Итак, изначально венецианцы оказались в ситуации очень ограниченных ресурсов и проблемы эффективного их расходования. Здесь и сегодня очень большая потребность в современных технологиях. В Венеции нет никаких ископаемых, добывающей промышленности, сельского хозяйства. Всё, что есть, – это интеллект венецианцев. И в этом смысле есть некая романтическая перекличка с евреями.

Венецианцы – за много веков до любимой нами за это Голландии – придумали религиозную и этническую терпимость. В Голландии в то время была ещё испанская оккупация, инквизиция и вся вытекающая отсюда религиозная и этническая ненависть. А в Венеции учреждались колонии представителей самых разных национальностей, отношения с которыми были разные – как, например, с немцами, албанцами, далматинцами, – или даже строго антагонистические. Место, где, проплывая по каналу, вы видите большого деревянного крокодила, Музей естественной истории, – это турецкое подворье. Турки – однозначно враги Венеции, примерно в такой же мере, как враги армянам. Но в Венеции по сей день существует турецкое подворье, которое было не только гостиницей, но и школой, там преподавался ислам, были молельные, торговые помещения. На другом берегу, у моста Риальто, существовало немецкое подворье. На другом конце Кастелло – греческое подворье.

С евреями – то же самое. Казалось бы, католический мир, под копирку принимаемые законы, что евреям запрещено селиться, буквально ногу ставить. Но что получается, когда у вас торговая республика и есть приоритет успешного осуществления коммерческих операций? Вам нужно с евреями торговать! А вы запретили им селиться в Лагуне, капитанам кораблей запретили брать евреев на борт, когда они собираются бросить якорь в районе венецианского порта. Это значит, что потом вам приходится на лодке плыть в Местре, чтобы с этими евреями торговать. В результате запрет на поселение евреев в Венеции отменяется Большим советом как не отвечающий интересам венецианцев. В то время как отношения с евреями во всех странах католической Европы определяются мракобесием, психозом, мифологией (христоубийство, кровавый навет), отношение Республики Венеция к евреям определяется собственными интересами жителей, чтобы евреи жили среди них.

Есть два известных литературных персонажа, которые были венецианцами: один из них – еврей Шейлок, другого зовут Отелло, и он мавр, комендант крепости Фамагуста, командующий венецианской армией. Два самых знаменитых в литературе венецианца – иностранцы, и в этом нет никакой проблемы с точки зрения Венеции.

Прагматическое отношение к существованию в городе инородцев и иноверцев, иностранцев и разнообразных посторонних людей являлось неизбежностью для Венеции, у которой не было ресурсной экономики. Эмигранты, привозная учёность, талант, навык, экспертиза были необходимостью, прагматическим выбором. Венеция по уровню своего технологического, государственного, военного развития опережала другие государства Италии и Европы на века.

О ростовщичестве. В Венеции всегда была успешной любая коммерция. Именно здесь придумали банки, бухгалтерию, двойную бухгалтерию. Венецианцы просто не могли объявить ростовщичество вне закона или оставить занятие ростовщичеством только евреям. В государстве, в котором торговля была центральным содержанием всей жизни, – не война, не династические браки, благодаря которым присоединяются территории, не успехи земледелия и изобретение плуга и мельничного жёрнова, – не могли объявить вне закона кредитную деятельность. Все со всеми, причём христиане с христианами, заключали кредитные договоры, благодаря которым брались взаймы одни деньги, а возвращались другие. Прагматизм требовал не мудрствовать.

Евреи же занимались ростовщичеством повсюду. Это связано было с тем, что обычно христианам заниматься этим было запрещено. В Италии, однако, не было запрещено. Но есть и другие причины, по которым евреи создали инфраструктуру: евреи интернациональны и связаны семейными узами, связаны системами взаимного понимания и доверия. Это позволило евреям работать в Европе Средневековья и Возрождения в качестве некоей системы SWIFT. То, что можно принять еврейское обязательство в Венеции и отоварить его у брата во Фландрии, было фактором куда более важным, чем всё, что Мартин Лютер и Папа Римский думали о греховности ростовщичества. Важно было, чтобы договоры работали. Если мы будем читать Пятикнижие Моисея как экономический трактат, то очень многое там сказано о необходимости выполнения заключённых договорённостей и соблюдения своих обязательств – перед равным тебе, перед рабом твоим, батраком твоим. В Танахе это повторяется бесконечно: обещал – делай, одолжил – верни, взял – компенсируй.