Анатолий Гордиенко - Давно и недавно

Эту книгу отец прислал мне в Петрозаводск. На первой странице папа написал трогательные слова:

«Дорогой Бусик! Пусть эта моя первая книжка всегда напоминает тебе, сынок, об отце-стихотворце, который тебе подарил её — скромный итог долгого и упорного творческого труда. Храни эту маленькую книжку и помни — моё сердце всегда с тобой.

Любящий тебя папа. 8.12.1958 года».

…Во время моих приездов в Ленинград отец всегда водил меня к Соловьёву-Седому. Василий Павлович много курил. В его кабинете всюду лежали коробки с китайскими дефицитными сигаретами, которые он доставал по знакомству. Он пытался дарить их отцу, хотя тот не курил.

Открывал бутылку армянского коньяка, как он говорил, высшей кондиции.

Первый тост — за совместное творчество. Василий Павлович, обнимая отца, говорил, что в Сталинской премии, которую он получил в 1947 году, есть и доля Соломона Фогельсона.

Отец смеялся, отмахивался. А когда шли домой по тихим ночным улицам, папа молчал всю дорогу. О чём он думал?

…Отец писал слова для песен по заказу многих кинорежиссёров. Его песни звучали в фильмах: «С добрым утром», «Небесный тихоход», «Пять дней — пять ночей».

В 1961 году — новая удача. По экранам страны лихо прошагал, а может, даже и промчался кинофильм «Человек-амфибия». И опять вся страна, особенно молодёжь, запела отцовские строчки: «Эй, моряк, ты слишком долго плавал» и «Нам бы, нам бы, нам бы всем на дно…».

…Отец служил на флоте более десяти лет, и добрая половина его стихов — о море, о кораблях.

А на кораблях этих служат славные ребята в полосатых тельняшках. И мечтают ребята об отчем доме, о невестах. Считают деньки.

Отец много песен писал для Эдиты Пьехи: «Двадцать пальчиков», «Зонтики»…

В конце 1970-х годов проводился конкурс «Песня года». Соловьёв-Седой и отец получили дипломы за вечно молодые «Матросские ночи».

Помню, как-то показывали по телевидению юбилейный вечер Соловьёва-Седого. Гляжу — папа сидит с ним рядышком. Постарел, погрустнел Соломон Борисович.

На День Победы всегда по телевидению показывают «Небесный тихоход». Вот и 8 мая 2006 года страна смотрела фильм о лётчиках, о любви на фронте. Штурман эскадрильи старший лейтенант красавица Катя Кутузова запевает: «Дождливым вечером, вечером, вечером…». А потом песню подхватывают Николай Крючков, Василий Меркурьев, и на душе становится светло и радостно.

Отца уже нет, а песня его живёт.

Мама умерла первой в 1971 году, не выдержало натруженное сердце, а отца не стало в 1997-м.

Часто, очень часто вспоминаю родителей. Иногда спрашиваю себя, что мне передалось от них?

Думаю, что со стороны виднее.

Люся, моя добрая, заботливая жена, знает, что передалось, она женским чутьём разглядела черты моего уживчивого характера ещё в нашей молодости и отдала без ропота мне свою любовь и дружбу.

Люся, Людмила Витальевна, работала инженером телецентра, начинала наше телевидение. У нас два сына: Миша живёт в далёком и героическом Бресте, Алексей — в Петрозаводске. А мы с Людмилой Витальевной остались, как в молодые годы наши, вдвоём. Люся на пенсии, любит дачу, а я люблю работу, люблю родное Карельское телевидение. Именно родное! Здесь — вся моя жизнь. Сегодня я — главный ветеран на студии, я пришёл сюда в 1959 году, в год открытия студии.

Горжусь, что принимал участие во многих передачах, в больших и малых, важных и повседневных, радуюсь, что не уронил нигде и никогда доброго имени моих родителей, жизнь которых поломала окаянная война.

Каждый день я встаю, завтракаю и, собираясь на работу, говорю Люсе незабвенные слова: «Пора в путь-дорогу».

…Здесь можно было бы поставить точку, закончить этот длинный очерк. Но концовка пришла совершенно неожиданно. Летом 2006 года, будучи в гостях у своих давних друзей, известных литераторов Софьи Михайловны Лойтер и Иосифа Михайловича Гина, на вопрос, что я сейчас пишу, я рассказал им печальную историю, которую вы только что прочитали.

— Так мы знали Соломона Борисовича! — в один голос закричали они. — В 1983 году мы отдыхали в Доме творчества писателей в Дубултах на Рижском взморье. Там и познакомились с чудесным человеком, милым ленинградцем Соломоном Борисовичем Фогельсоном. Небольшого роста, худощавый, подтянутый, опрятный старичок. Интересный собеседник, много забавного рассказывал о знаменитом композиторе Соловьёве-Седом. О себе говорил скромно: «Иногда пишу стихи».

Мы сказали ему, что живём в Петрозаводске. Как он обрадовался! Как посветлело его печальное смуглое лицо!

«У меня сын там живёт. Он работает на вашей студии телевидения. Толковый звукорежиссёр. Правда, теперь у него другая фамилия…»

Вскоре после этого разговора Соломон Борисович устроил нам настоящий праздник — концерт для двух слушателей! После обеда он зашёл за нами, позвал в пустой кинозал, сел за рояль, запел. Вот только тогда мы поняли, кто этот человек. С юности мы знали и любили его весёлые песни. И вот их автор перед нами, даёт для нас двоих полуторачасовой концерт. Вот так сюрприз!

Запомнилось, как сердечно пел он «Матросские ночи», «Дождливым вечером, вечером».

«У вас Онежское озеро — что море, — сказал он. — И лётчиков у вас предостаточно… Как бы я хотел, чтобы Роберт, мой Бусик, сидел бы здесь в зале…»

…Назавтра я поехал в студию, нашёл Роберта и поведал ему рассказ моих друзей.

— Отец никогда не забывал меня. Много раз он порывался приехать в Петрозаводск, но какая-то сила останавливала его. Думаю, он чувствовал вину перед мамой, передо мной. Но вины не было! Войну надо винить. От неё все беды людские.

В сентябре 1953 года я был призван в армию. Служил в 12-м отдельном армейском полку связи в Мурманске. Служба моя оказалась не совсем обычной: поскольку я имел среднетехническое образование, меня ещё в военкомате зачислили не в рядовые, а в двухгодичную школу офицеров запаса.

Нас называли курсантами, в первый год мы проходили сжатый курс военного училища связи по выбранной специальности: кто стал телеграфистом, кто — радистом, кто решил пойти в проводную связь.

Военная служба не казалась мне адом: занятия не изнуряли, отношение командиров — вполне человеческое, возможно, потому, что все они были фронтовиками. Строевая подготовка, утренний километровый кросс, а главное, приличная регулярная еда по заполярной норме явно укрепили здоровье и моё, и моих товарищей.