Елена Докич - Несломленная

Мы ругаемся. В конце концов я сдаюсь и соглашаюсь на программу Муратоглу.

Мы едем в Валь-д’Изер в Альпах и там в группе много работаем и тренируем выносливость в условиях разреженного воздуха. Уже к концу этого блока я понимаю, что групповая подготовка была ошибкой, а когда мы прилетаем на Маврикий, Борна, как я и предполагала, переключается в курортный режим. Мы снова не работаем ни над чем конкретным. Нет никакого плана. Никаких целей. Я недоумеваю, как Борна может считать то, что мы делаем, полезным. Я убеждена, что мы должны делать упражнения, наигрывать комбинации и тактические схемы, отрабатывать подачу.

В самолете с Маврикия в Австралию прямо перед взлетом я поворачиваюсь к Тину:

– Это самое бездарное межсезонье, которое я когда-либо проводила, – говорю я. – Ты же понимаешь, что после того, чем мы занимались, результатов не будет.

Я откидываюсь на спинку кресла и прокручиваю все в голове. Борна просто на три недели съездил отдохнуть.

«Так к «Шлему» не готовятся» , – думаю я.

Вернуться в Австралию после прошлогодней сказки должно быть здорово. Но про себя я знаю, что в этом году Australian Open может обернуться теннисным ужастиком в моем исполнении. Почему? Моя уверенность в себе расшатана, и с тренером у меня полная беда. Мы с Борной уже не просто пререкаемся на тренировках – в Австралии между нами разгораются настоящие военные действия. Мы орем друг на друга. У меня такое ощущение, что я таскаю его с собой по турнирам просто так. Эта ситуация совершенно не дает мне сосредоточиться.

Мы летим в Брисбен, и я нормально там играю, хоть и чувствую себя дерьмово. Я в трех сетах проигрываю Ане Иванович, но показываю не самый ужасный теннис.

На южной оконечности Австралии, в Хобарте, я каким-то чудом выигрываю свой первый матч у Елены Балта-чи, вышедшей из квалификации. Но я чувствую, что победу не заслужила. Во втором матче я играю отвратительно. Не могу положить мяч в корт.

Мы с Борной ссоримся на тренировках, после тренировок, перед матчами, после матчей. Причины все те же: я не получаю от него никакой отдачи ни о своей подаче, ни об ударах, ни о тактике – ни о чем. Он не говорит: «Молодец, Елена» или «Делай так, а так не делай». Наши тренировки проходят в полной тишине, которую нарушают только стук мяча и мои вздохи, когда я каждые несколько минут поворачиваюсь к нему в надежде получить какой-то совет.

«Почему он до сих пор со мной?» – снова спрашиваю я себя. Кажется, что он в любую минуту может найти занятие поинтереснее и свалить. Он должен быть моей опорой и поддержкой, но я постоянно жду, как он меня подведет.

В самолете из Хобарта в Мельбурн наша подготовка к Australian Open сходит с рельсов уже не только на корте. Мы летим авиакомпанией Jetstar, и я занимаю свое место у окна. Рядом со мной сидит Тин, а рядом с ним у прохода – Борна.

Через 15 минут после взлета женщина, сидящая перед Тином, начинает возмущаться. Она поворачивается и резко говорит ему: «Вы толкаете своей ногой мне в спину».

Тин смотрит на свои ноги, которые даже не касаются спинки ее кресла. То, что она говорит, просто смешно – нам приходится сдерживать смех. Это что, «Подстава» Эштона Кутчера?

– Что ей надо? – шепчу я Тину.

Женщина тем временем встала и уже говорит на повышенных тонах.

– Они толкают меня в спину! Он пинает мое сиденье! – практически вопит она. Нога Тина по-прежнему не касается ее кресла.

Скандалистка продолжает:

– Она думает, что, раз она теннисистка, ей все можно, – выступает она и зовет стюардессу. – Она толкает мое сиденье.

Тин смотрит на стюардессу и показывает ей, что я даже не сижу за этой женщиной, а он не касается ее кресла.

– Я сижу вот так, – говорит он.

Стюардесса просит его не толкать кресло женщины. Тин настроен скептически, но кивает ей в ответ. Мы сидим неподвижно, уставившись в пол в надежде, что все закончилось. Люди на нас оборачиваются.

Но женщина становится еще агрессивнее и громче.

Я шепчу Тину:

– Просто ничего не говори, забей. Сиди как сидишь. Даже если она не угомонится, люди увидят, что ты ничего не делаешь.

Тин согласен. Но женщина уже требует, чтобы ее пересадили. Возвращается стюардесса, и тут вмешаться решает Борна. Если Тин держится как тихий синий океан, то Борна вспыльчив, и сейчас его терпение лопается. Он громко говорит стюардессе:

– Если эта женщина еще скажет хоть слово, я ей кости переломаю. Сломаю ей сначала руку, потом ногу, если она не заткнется и не сядет на свое место.

Стюардесса отчетливо слышит Борнины угрозы и говорит, что сообщит о них полиции.

Я отворачиваюсь к окну в ужасе, тщетно мечтая оказаться в любом другом месте. Это все очень нехорошо.

Стюардесса по бортовому телефону связывается с полицией штата Виктория. Я слышу, как она описывает Борну как «агрессивного».

Как только мы приземляемся в Мельбурне, все пассажиры тут же включают телефоны, и в соцсетях начинается онлайн-трансляция самолетной драмы, в которую попала Елена Докич со своим окружением. Нас ждет полиция. Они допрашивают женщину, меня и Бикичей.

Борна признает, что не сдержался:

– Да, я кое-что сказал. Я не имел этого в виду – просто она уже скандалила слишком громко и агрессивно.

Женщина отказывается от своих жалоб. Ситуация разрешена за несколько минут, но ущерб уже нанесен. Новости Седьмого канала только про это и говорят. Они травят какие-то бессвязные байки про «драму в самолете» и утверждают, что в моей команде накануне Australian Open бардак.

Бардак и правда есть, причем запущенный.

У меня уходит много времени на то, чтобы уладить последствия скандала. Jetstar – мой спонсор, и, естественно, они недовольны. IMG от моего лица объясняет им, что именно произошло в самолете, и контракт удается спасти, но все равно ситуация очень неловкая, и ее легко можно было избежать. Борна никакой своей вины так и не признает.

На нашей первой тренировке на «Арене Рода Лэйвера» все опять ни к черту, и мы с Борной снова разругались в пух и прах. Я рыдаю на плече у Тина. Ко мне на помощь снова приходит Роджер. Я прошу его провести со мной несколько тренировок и после них чувствую себя гораздо лучше. Когда я объясняю ему, что меня беспокоит, у него всегда есть совет. Несколько раз на тренировки приходит и Тони – у него тоже есть комментарии и рекомендации. С его стороны очень великодушно помочь мне. Он чудесный человек и всегда действует на меня успокаивающе.

Перед домашним «Шлемом» пресса не оставляет меня в покое. Фотограф Herald Sun снимает мою ссору с Борной и мои слезы после нее. «Елена Докич не выдерживает предтурнирного напряжения, – пишет газета. – Вчерашняя тренировка довела ее до слез. Ее подготовка к Australian Open, и без того полная трудностей, столкнулась с очередным кризисом». И это они еще не знают всю историю.