Елена Докич - Несломленная

Я пытаюсь сделать несколько шагов, но ноги у меня буквально не двигаются. Я не могу идти – встряла посреди корта. В панике я смотрю на свою ложу. В слезах от боли и шока я как-то добираюсь до своего стула. Но мне так больно, что я не могу даже нормально сесть, так что приходится помогать себе руками. Повернуть спину я так и не могу. Ее защемило, и у меня спазмы.

Физиотерапевт и турнирный врач уводят меня с корта в подтрибунное помещение. Там они кладут меня на живот, чтобы осмотреть спину. Я не уверена, что, если сейчас лягу, потом смогу встать – боль такая сильная. Физио пытается что-то сделать, но без особого толку. В итоге я проявляю все свое упрямство и говорю, что хочу вернуться на корт. Он смотрит на меня как на чокнутую, но я все равно хочу попытаться.

Я возвращаюсь на корт. Елена берет свою подачу, и счет становится 2:2. Кое-как я беру свою. При 3:2 в мою пользу Елена снова подает, и боль усиливается. Я вообще не в состоянии достать мяч. Подавать не могу никак. После одного затяжного розыгрыша у меня в спине новый приступ нестерпимой боли, и я вынуждена сняться.

Я раздавлена, потому что практически уверена, что обыграла бы ее, а теперь разбиты мои надежды и на третий круг «Ролан Гаррос», и на победу над теннисисткой топ-5 на «Шлеме».

Врачи говорят, что у меня, возможно, смещение позвонкового диска. Спать в тот вечер я ложусь с огромным бандажом на поясе и тремя подушками, сложенными под ногами. В таком положении я не проспала ни минуты, хоть и была накачана болеутоляющими и мышечными релаксантами. МРТ на следующее утро показывает, что причина не в диске. В конце концов они разбираются, что это нервный спазм.

Из-за травмы я две недели не тренируюсь. Постепенно, впрочем, спину у меня отпускает, и я начинаю снова ходить. Но к тому времени я уже пропустила турнир в Бирмингеме. А в Истбурне о себе напоминает предыдущая беда – усталость. Я опять сплю по 16 часов в сутки. Мне становится невыносим солнечный свет, так что я не выхожу из номера. Я задергиваю занавески, чтобы свет не бил в глаза. Я гуляю по 15 минут в день, но ни на что большее меня не хватает. После этого я возвращаюсь в номер, задергиваю занавески, смотрю телевизор и сплю.

Помимо усталости, меня достают напоминания о папе, которого приговорили к 15 месяцам тюрьмы за угрозы в адрес австралийского посла. Вообще-то ему повезло: ему грозило до восьми лет.

Мой отец – бестолочь. В разное время он грозился похитить меня, нападал на правительства США и Австралии и никогда не думал о последствиях своих страшных слов. Теперь он получил по заслугам. Но все равно грустно, что его отправляют в тюрьму.

Мы с братом продолжаем строить здоровые, крепкие отношения. Я счастлива, что теперь он есть в моей жизни.

Из-за адской усталости, которая пробирает меня до костей, я не могу нормально выступать. Я снимаюсь с Ист-бурна, но твердо намерена сыграть на Уимблдоне, хоть моя подготовка к нему и состояла из сна и сидения впотьмах. Я превратилась в вампира, изредка играющего в теннис.

В ясный солнечный день я выхожу играть свой матч первого круга против немки Татьяны Малек, прошедшей квалификацию. Я столько раз играла на Уимблдоне в пасмурную и дождливую погоду, но сегодня, как назло, на небе ни облачка. Обычно я была бы таким условиям только рада, но сегодня яркое солнце вызывает у меня упадок сил. Тем не менее первый сет я выигрываю 6:3. Но дальше я разваливаюсь. Солнце меня ослепляет. Такое ощущение, что свет и тепло высасывают из меня энергию. Еще в первом сете на переходе у меня так кружится голова, что я с трудом поднимаюсь со стула. После двух розыгрышей пульс у меня взлетает. Голова идет кругом. Мне кажется, что либо меня сейчас стошнит, либо я потеряю сознание. Неудивительно, что я проигрываю, пусть и в трех сетах.

Я обращаюсь к врачам, и они назначают кучу анализов крови. Несколько недель спустя я узнаю, что у меня вирус Эпштейна-Барр, который вызывает инфекционный мононуклеоз.

Прикованная к постели в нашей квартире в Загребе, я стараюсь не падать духом. Я все еще не могу видеть дневной свет и смотрю кино, дурацкие сериалы и реалити-шоу: «Настоящие домохозяйки», «Отчаянные домохозяйки» и «Сплетница» заполняют мои дни. Очень досадно, что мое возвращение прервалось после того, как в этом году я сильно поднялась в рейтинге, несмотря на то что почти не тренировалась, а заинтересованность моего тренера в работе по-прежнему вызывает у меня большие сомнения. Депрессия не возвращается – уже хорошо, но смотреть теннис я тоже не хочу. Я хочу только одного: чтобы эта усталость прошла и я могла вернуться на корт и играть турниры.

К сентябрю мне гораздо лучше, и я решаю попытать счастья на US Open. Борне не дают американскую визу, так что на «Флашинг Медоус» мне помогает Роджер Рашид. Он дает мне много полезных советов и указаний. Он постоянно работает с Гаэлем Монфисом, но в свободное время всегда приходит на мои тренировки и даже присутствует на некоторых моих матчах. Он отлично понимает игру и уровень физподготовки, необходимый для того, чтобы добиться успеха. Роджер – настоящий профессионал. Я очень его ценю.

Хоть последний месяц я мало тренировалась, но в Нью-Йорке показываю приличный теннис. Однако все равно проигрываю в первом круге. После болезни мне не хватает набитости, так что мы с Борной решаем провести интенсивный тренировочный сбор и на этот раз выбираем для него Академию Муратоглу в Париже. Патрик Муратоглу – тренер с внушительной репутацией: несколько лет назад он работал с Маркосом Багдатисом и после него тоже вырастил не одного хорошего игрока. Академия находится в приятном тихом районе и оборудована шикарно. Это идеальная база для моих тренировок после всего, что произошло в последние месяцы. Патрик встречает нас очень гостеприимно и радушно. Он классный парень.

Время в академии идет мне на пользу – уже через две-три недели я набираю форму. Вернувшись в тур, я сразу выигрываю титул ITF в Греции, потом дохожу до финала еще одного турнира в Жуэ-ле-Туре в центральной Франции и, наконец, беру крупный титул ITF в Пуатье. Победить в таком количестве матчей – это огромный заряд уверенности под конец года, и, хоть он у меня получился и тяжелый из-за травмы и болезни, мне жаль, что сезон кончается.

После двухнедельных каникул в Загребе мы с Борной не можем прийти к согласию насчет предсезонной подготовки. Он настаивает, чтобы мы воспользовались программой, которую предлагает академия Муратоглу: большая группа игроков и тренеров десять дней проводит в Альпах, а потом три недели – на Маврикии. Звучит заманчиво, но я бы предпочла спокойно работать одна. Я опасаюсь, что в окружении людей, что неизбежно в академии, Борна начнет отвлекаться и будет думать только о досуге и развлечениях.